Ну подумаешь, укол!
Мифы о вакцинации

Автор: А. АМАНТОНИО

Сенатор Ron Johnson:

Что ж, доброе утро и добро пожаловать. Во-первых, я хочу поблагодарить всех участников. Как я уже говорил ранее, на предыдущем круглом столе, Многим из присутствующих было очень сложно добираться. Поэтому я искренне ценю тот факт, что они приложили усилия для этого. Как Бри, Мэдди и Стефани хорошо знают: говорить правду в нынешней реальности ‘культуры отмены’ - это не просто. Вы можете заплатить за это довольно высокую цену. И я действительно благодарен всем, кто здесь участвует лично и по видео, за их желание сказать правду.

По-настоящему стыдно, что нам приходится проводить этот круглый стол. Если бы правительственные чиновники и главы наших здравоохранительных организаций, если бы они делали свою работу, если бы они были честны и прозрачны с американской общественностью, сегодня нас бы здесь не было. И самое печальное в этом то, что они этого не делали. Мы заявляем это мероприятие как обсуждение обязательной вакцинации, которая является текущей политикой ответа на ковид, которая лишит нас свободы и скажется чрезвычайно сильно и на людях и на экономике.

Я считаю, что каждому американцу нужно задать себе вопрос. С тех пор как началась эта пандемия, меры которым следовало правительство США, не только США, правительства всех стран, но мы сосредоточимся на США. Сработали ли они? Сработали ли локдауны? Сработали ли массовые принуждения? Сработали ли вакцины и будут ли принуждения прививок иметь эффект? Я уверен что мы все надеялись, и молились, что они сработают Но факт в том, что у нас есть около 750 000 американцев которые на данный момент умерли от или с ковидом. 750 тысяч. США на 23-м месте из более 200 стран. И это плохой рейтинг, с точки зрения количества смертей на 100.000 человек. У нас 220 умерших на 100.000 от ковида. Помните, все осуждали Швецию? Лично я считаю, что они подошли к этому очень рационально. Они защитили уязвимых, они изолировали только больных, оставили остальную часть общества, жить, настолько безопасно как только это возможно. У нас смертность 220 на 100.000.
У Швеции 145 на 100.000.

Одной из огромных ошибок нашего правительства было не только то, что мы игнорировали, но и что некоторые высокопоставленные чиновники и агентства саботировали лечение ковида на начальном этапе. И до сегодняшнего дня методические рекомендации лечения ковида - это ничего не делать. Насколько я знаю, при лечении любой болезни мы всегда говорим, что ранняя диагностика позволяет начать раннее лечение и даёт лучшие результаты. Это вполне логично. Почему же мы не сделали того же в случае с ковид? Единственное лечение до госпитализации, которое рекомендуют на сегодняшний день - это моноклональные антитела, и их трудно достать. Факт на сегодняшний день в том, что если мы обратим наше внимание на прививки... Я не думаю, что здесь есть люди которые против прививок. Очевидно, что те кто пострадали от вакцин были очень даже пропрививочники. Но мы должны задать себе вопрос: Сработали ли прививки? У меня за спиной диаграмма, которая показывает временную линию процента вакцинации американцев и вы можете видеть, что мы достигли более 60%. Мы также видим цифры ежедневной заболеваемости. Мы видим огромную вспышку в конце 2020 года. И даже до того, как прививки могли ещё подействовать вспышка уже угасала. В то время мы все думали, надеялись и молились, что прививки просто остановят болезнь навсегда и наши жизни пойдут своим чередом. И если бы прививки были эффективны, если бы они это сделали, вы бы увидели эту диаграмму убывающую в никуда, но это не то, что мы видим. Мы видим новую вспышку вспышку варианта Дельта.

Наши правительственные чиновники они не были особо честными, не были особо открытыми. Мы пригласили их всех сюда. Директора CDC, министра обороны Остина, министра труда Уолша, министра транспорта Бутаджеджа, комиссара FDA Вудкок, министра Здравоохранения Бесера, директора NIAID Фаучи, директора NIH Коллинс, вместе с исполнительными директорами Джонсон и Джонсон, Модерна, Пфайзер и Бионтек. Ни один из них не появился тут. Ни один не появился. А президент Байден в свою очередь, если говорить о честности, 21 июля, всего несколько месяцев назад, сказал: “Если вы привиты, вы не попадёте в больницу, вас не положат в отделение интенсивной терапии, вы не умрёте, вы не заболеете ковидом, если вы привились.” Он сказал, что это - пандемия непривитых. Как бы я хотел, чтобы он оказался прав, когда говорил, что эти вакцины будут так эффективны Но факт в том, что они таковыми не были. Если мы посмотрим на то, что произошло в Великобритании за последние 7,5 месяцев, и опять же я хотел бы, чтобы у нас были данные из США, чтобы мы могли сравнить. Но у нас их нет. Если эти данные и собираются, ими не делятся с общественностью. В Великобритании за последние 7.5 месяцев 80% заболевших были заражены вариантом Дельта. Среди умерших от варианта Дельта в Великобритании за последние 7,5 месяцев 63% были полностью привиты. За последние 4 недели в Великобритании 78% тех, кто умер с Дельта вариантом 78% были полностью привиты.

Я бы не хотел делать спойлер одному из наших участников, но у него есть драматичный слайд схемы принятия решений для принуждения вакцин. Первый квадрат в древе решений спрашивает: “эффективны ли вакцины от ковида?” и от него выходят варианта ответа - ‘да’ или ‘нет’. Если вакцины эффективны, следующее решение в схеме гласит что принуждения бессмысленны. Это значит, что если вакцины эффективны, то нет нужды для принуждения. Если вы хотите привиться, вы прививаетесь и вы защищены, и вам должно быть всё равно, привиты ли другие. Другой вариант ответа на вопрос эффективны ли вакцины - “нет”. Это приводит нас туда же, куда и раньше: принуждение не имеет смысла. Три варианта развития событий, которые игнорируются органами здравоохранения и президентом Байденом, когда дело доходит до принуждения.

И, опять же, нужно понимать разрушительность этого принуждения для нашей системы здравоохранения. Я говорил с врачами и медсёстрами, героями борьбы с ковидом, людьми, которые имели смелость и энтузиазм лечить пациентов с ковид. Многие из них заразились ковидом, некоторые умерли, но большинство выжило и сейчас они лечат пострадавших от вакцин. Они не хотят прививаться. Мы потеряем десятки лет опыта в нашей системе здравоохранения, которая уже испытывает значительный недостаток персонала. Что мы делаем? Это безумие!

Одна из вещей, которую игнорируют законодатели - это естественный иммунитет. Мы принуждаем людей к вакцине, которая не так эффективна, как мы надеялись. Зачем принуждать к ней людей, у которых уже есть иммунитет? Наука говорит нам, что у людей с естественным иммунитетом иммунитет лучше и дольше, чем у полностью привитых. Другой момент который наши законодатели отрицают. Вакцины предотвращают заражение и передачу вируса. Это не так. Очевидно, что они не предотвращают. Так что, опять же, если привитые могут заразиться сами и заразить других, то какова логика обязательной вакцинации? Её нет. Следуя логической цепочке, они бесполезны, но в то же время крайне разрушительны. Поэтому сегодня мы будем обсуждать третий момент, который наши законодатели отрицают: побочные эффекты вакцин.

Я познакомился с Бриэнн Дрессен в июне этого года, когда я проводил мероприятие в Милуоки, чтобы дать нескольким, примерно пяти людям, пострадавшим от вакцин, рассказать свою историю. Ничего больше, только рассказать историю. В то время их главным желанием было, чтобы их заметили, они хотели, чтобы их услышали и им поверили. Почему? Потому что если медицинский истеблишмент, их врачи, наши органы здравоохранения не готовы признавать возможность вреда от вакцин, если они не готовы признавать первопричину состояния, травмы, недуга, заболевания, то как они могут надеяться вылечить их? Как можно помочь этим людям, которые участвовали в этих исследованиях на благо человечества? Как можно помочь им полностью выздороветь, если нет готовности признавать, что вред от вакцин реален?

Последний слайд, который я хочу показать, это график, который показывает реальность вреда от вакцин. Это данные из VAERS, правительственной системы раннего оповещения CDC и FDA, которую они хвалили в октябре. Они говорили, что будут внимательно наблюдать за ней, и если увидят побочный эффект, который даже просто заставит кого-то пропустить пару дней работы, то кто-то из CDC будет звонить и разговаривать с человеком, который пострадал. Сегодня вы послушаете пострадавших от вакцин на этом заседании, и увидите, как это далеко от правды, как это далеко от реальности.
Если вы просто сравните побочные эффекты от обычных вакцин от гриппа и вакцин от ковида, вы увидите, что что-то происходит. Что-то, что должно быть принято во внимание, что-то, о чём Валлински, Фаучи, Вудкок и президент Байден должны беспокоиться. Если посмотреть на прошедшие 25 лет использования вакцин от гриппа, то в среднем регистрировалось 7596 побочных реакций в год. За 10 месяцев использования вакцины от ковид у нас есть 837 595. В среднем число отчётов о смерти на VAERS по вакцине от гриппа - 78 в год. 78. Обновлённые данные смертей от вакцины от ковид на сегодня - 17 619, это в 225 раз больше смертей, только за период в 10 месяцев, по сравнению с ежегодным числом смертей от гриппозной вакцины. Это реальные побочные эффекты от вакцин. И как сказал звезда футбола Кен Рюттгерс, который познакомил меня с Бри и её группой, на встрече в июне он сказал: побочные эффекты редкие и незначительные, пока они не случаются с тобой или с твоими близкими.
Так что я хотел бы представить, я горд представить Мисс Бриэнн Дрессен, которая расскажет свою историю и выступит сегодня неоднократно.

Brianne Dressen:

Благодарю, Сенатор Джонсон. Это честь находиться здесь с вами и для вас. Невероятно наблюдать, как вы посвятили себя, вопреки всем трудностям и давлению, заставляющему отступить от правды, и закрыть нам рот, как все остальные. Поэтому мы очень, очень ценим ваше желание поддержать нас и бороться с нами.

Меня зовут Бриэнн Дрессен. Большинство из вас никогда обо мне не слышали. И скорее всего, никогда не слышали о большинстве присутствующих здесь. Мы обыкновенные американцы. Мы республиканцы, мы - демократы, либертарианцы, беспартийные. Для нас это не политический, а человеческий вопрос. Мы здесь, чтобы поделиться нашими историями, которые игнорировали и умалчивали. Мы надеемся, что вы выслушаете и мы надеемся, что у вас появятся вопросы. Я жена и мама. Я работаю воспитателем. Моя реакция на вакцину от ковида перевернула мою жизнь 4 ноября 2020 года. Уже почти год, как я испытываю ряд неврологических симптомов, которые не проходили месяцами. И хотя моя жизнь улучшилась, я все ещё чувствую будто меня бьёт током 24 часа в сутки.

Первые несколько месяцев я была абсолютно одинока. Я не рассказывала о моих симптомах и о моей истории. Я думала, что это единичный случай, но весной я начала все чаще сталкиваться с похожими историями. Неожиданно нас оказались тысячи. Никто из нас не мог получить медицинскую помощь, или признание ни от фармкомпаний, ни от CDC или FDA. У всех нас были похожие симптомы, что очень странно. Это новое заболевание и никто ничего о нем не знал. Такие последствия были после вакцин разных компаний. Более 70% среди нас ранее не имели проблем со здоровьем. Более 94% среди нас ранее не имели проблем после других вакцин. 98% получили все предыдущие прививки. Большинство из нас даже привились от гриппа.
Мы не антиваксеры. Также из-за того, что CDC и FDA продолжали игнорировать наши жалобы и просьбы, мы решили, что нужно действовать, так как заметили, что это случается и с детьми, такими как Мэдди. С нашего больного ложа мы принялись за дело. Мы обратились к избранным представителям, к демократам и к республиканцам. Мы обратились к Комитету по ковиду. Мы обратились ко всем представителям Комитета по здравоохранению и образованию. Если в вашем штате есть избранный представитель, он наверняка получал от нас письмо. Также мы были в Национальном Институте Здоровья (NIH). Я лично была среди тех, кому повезло туда попасть. Мы принимали участие в исследованиях по всей стране с опытными профессорами из признанных научно- исследовательских учреждений. Никто из них не может опубликовать свои исследования. Они обращаются в разные научные издания и они отказывают в публикации один за другим. Тогда мы обратились в СМИ и нам неоднократно говорили, что они не могут выставлять вакцинацию в плохом свете. Мы обратились в крупные организации здравоохранения, такие как AMA. Мы обратились в Комитеты здравоохранения штата, в Департаменты здравоохранения. Все они упорно говорили, что если бы это было правдой, то CDC и FDA сообщили бы об этом.

Мы абсолютно одни. Мы можем полагаться только друг на друга. Нас заклеймили антиваксерами и дезинформаторами. Через сутки после того, как Сенатор Джонсон провёл последнюю конференцию, наши группы поддержки на Фейсбук были заблокированы. Я потеряла связь с восьмью людьми, у которых были мысли о суициде. В один момент. После месяцев изоляции и активного подавления мы начали налаживать связь с отзывчивыми и обеспокоенными гражданами, академиками, врачами. Они понимают вред и они понимают, что происходит с пострадавшими, а также отсутствие прозрачности в погоне за поголовной вакцинацией. Мы хотим, чтобы CDC признало нас. Очень простой шаг изменит всё для больных и страдающих. Нам также необходимо просто начать дискуссию. Это будет настоящим облегчением для пострадавших. Обоснованный и объективный пересмотр научных исследований создаст условия для открытого диалога. В результате, наши принципы и решения будут рациональными и информировано обоснованными.
Спасибо за ваше время.

Сенатор Ron Johnson:

Позвольте мне быстро представить доктора Уастилла и доктора Доши, двoих коллег. Доктор Уастилла - профессор и заведующая кафедрой гериатрической фармакотерапии в Высшей школе фармакологии университета Мэриленд в Балтиморе. Доктор Питер Доши — адъюнкт-профессор исследований фармацевтических медицинских услуг в Высшей школе фармакологии в университете Мэриленда, и редактор «Британского медицинского журнала».

Linda Wastila, BSPharm, MSPH, PhD:

Всем добрый день, и я очень признательна вам, сенатор Джонсон, за то, что принимаете нас сегодня, и я действительно хочу поблагодарить всех наших докладчиков, особенно пострадавших от прививки, потому что вы продемонстрировали нам свою уязвимость и своё мужество, что вдохновило, по крайней мере, меня.

Меня зовут Линда Уастилла, я профессор в области фармацевтики общественного здравоохранения и политики в области здравоохранения. Я преподаю и провожу исследования в Высшей школе фармакологии университета Мэриленда, и мои взгляды — мои собственные. Прежде чем я вам расскажу немного о себе, а затем о том, как признанные учёные и клинические специалисты собрались вместе, я хочу описать формат, который вы сегодня услышите — это свидетельства двух типов людей. Вы услышите “экспертов”, это клинические специалисты, учёные; адвокаты, защищающие права пациентов, и что более важно — вы услышите тех, кто пострадал от прививки. Вы услышите очень убедительные свидетельства об их опыте.

Я бы охарактеризовала себя, как успешного мейнстримного исследователя. У меня 30-летняя карьера, я занимаю постоянную должность, я получаю награды и большие гранты, мои статьи опубликованы в крупных журналах. Я посвятила свою профессиональную жизнь исследованиям для понимания и улучшения доступа к фармацевтическим препаратам в целях улучшения здоровья населения, особенно уязвимых групп населения. Сегодняшнее выступление для меня крайне неудобно: я предпочитаю более спокойную академическую жизнь. Я не медийный человек и противодействие политике общественного здравоохранения это не то, что я себе представляла. Но вот я здесь. И всё из-за одного объявления. Этой весной все студенты и персонал факультета в моём университете были обязаны сделать прививку, чтобы вернуться на кампус осенью. Это объявление ужаснуло меня. Это требование коснулось не только меня, но и двух моих детей студентов У одного из которых много заболеваний. Это также задело меня на профессиональном уровне: как может университетская система требовать использовать пока ещё не утверждённый препарат, потенциальный вред от которого всё ещё изучается. Я обратилась к коллегам и обнаружила, что я не одинока.

В июне группа учёных, клинических специалистов и адвокатов подали гражданскую петицию в FDA, чтобы выразить озабоченность быстрым массовым внедрением вакцин, которые всё ещё не одобрены. Мы окрестили себя коалицией, выступающей за адекватное лицензирование лекарств. В нашей петиции мы не просили FDA отозвать вакцины с рынка, скорее мы задали открытые вопросы о них, на которые необходимо ответить, прежде чем лицензировать вакцины. Мы сосредоточились на возникающих и неизвестных проблемах безопасности, влияющих на население в целом, но также и на тех, кого мы считали группами риска с точки зрения проблем из-за вакцинации, включая детей и подростков, переболевших, беременных и кормящих женщин. FDA отказало в принятии нашей петиции в тот же день, когда они одобрили вакцину Пфайзер. И теперь у нас не только нет ответов на наши вопросы, но у нас теперь ещё и расширенный список тех, кого принуждают к вакцинации, включая сотрудников вооружённых сил, сотрудников частных компаний, здравоохранения, работников университетов и государственных школ, среди прочих. Мы все ещё не знаем ничего, абсолютно ничего, о долгосрочных негативных последствиях этой вакцины, потому что её ещё не использовали достаточно долго. Действительно, 20 месяцев после начала разработки, мы еле-еле понимаем краткосрочные последствия от этих вакцин. Как же мы можем давать информированное согласие без этой информации?

И вот, сегодня, мы сидим перед вами как обычные люди, и я хочу подчеркнуть, что мы никакая не организация. Мы действительно движение с низов. Все это сложилось через сарафанное радио, и, чтобы уточнить, полностью уточнить, мы не против вакцин, но мы против принуждения к ним. Мы - граждане, которые выполнили свой гражданский долг, но когда мы встречаемся с серьёзными побочными эффектами, нас оставили наедине с ними FDA, CDC, NIH и медицинские профессионалы. Мы - учёные, встревоженные токсичной средой в академии и научных изданиях. Мы - управленцы из военной сферы, встревоженные безопасностью вакцины для солдат. Мы - медицинские работники, желающие лечить пациентов, пострадавших от вакцины, но чьи руки связаны их работодателями, и профессиональными организациями. Мы - юристы, и адвокаты пациентов, желающие помочь нашим пострадавшим клиентам, и их семьям. Мы - люди, которых вы ещё не слышали, и, мы абсолютно не получаем от этого никакой личной выгоды. На самом деле, мы можем потерять все, включая нашу работу, наши звания, наш доход. Но мы не собираемся отступать, пока мы не увидим настоящие изменения. Пожалуйста, поймите, что это не выбор между тем, что хуже, заболевание, или вакцинация. Такая предпосылка близорука и игнорирует людей, которые служили на поприще общественного здравоохранения, а теперь им нужна помощь, которую они всё ещё не получили. Я думаю, я надеюсь, что мы все можем согласится, что побочные эффекты, которые делают инвалидами и убивают - это неприемлемые последствия. Я верю, что мы можем одновременно предоставлять доступ к вакцинации, для тех, кто выбирает привиться, и мы можем оценить безопасность этих продуктов [вакцин] строго и основательно, чтобы предоставлять более безопасное лечение и протоколы лечения.

Сегодня, давайте откажемся от деления на “племена”, давайте забудем о разделении на правых и левых, республиканцев и демократов, политкорректных и не политкорректных. Давайте забудем о разделении на привитых и непривитых. Мы просто просим, чтобы вы послушали. Мы хотим бросить вызов устоявшимся мнениям, тому, что вы верите, что является правдой, Взамен, мы просим бросить вызов нам.
Спасибо.

Следующими готовятся выступить два спикера, один из которых пилот авиации — Коди Флинт, вторая — подполковник Тереза Лонг, хирург первой авиационной бригады. Они собираются рассказать о вакцинах и принуждении, и о том, как они повлияли на нашу национальную безопасность, а также их личную жизнь. А потом у нас будет ещё одна группа спикеров.
Спасибо.

Cody Flint:

Приветствую всех, и благодарю вас, сенатор Джонсон, за эту возможность. Меня зовут Коди Флинт, мне 33 года, я муж и отец двух сыновей. По своей профессии я пилот сельскохозяйственной авиации с общим налётом более десяти тысяч часов. Всю свою жизнь я имел отличное здоровье без каких-либо сопутствующих заболеваний. Свою первую дозу вакцины Пфайзер я получил 1 февраля. Через 30 минут у меня развилась сильнейшая колющая головная боль, которая позже превратилась в жжение в задней части шеи. Через два дня после вакцинации я поднял свой самолёт в воздух, чтобы выполнить работу, которая заняла бы всего несколько часов. Сразу после взлёта я понял, что со мной что-то не так. У меня начало развиваться туннельное зрение, а головная боль становилась всё сильнее. Примерно через два часа полёта я развернул свой самолёт обратно и почувствовал сильное давление в ушах. Я чуть не потерял сознание на мгновение! Головокружение, дезориентация, тошнота и сильная дрожь...

Только благодаря божьей милости я смог посадить свой самолёт без происшествий, хотя не помню, как я сделал это. Мой первоначальный диагноз — головокружение и паническая атака. Хотя у меня никогда не было ни того, ни другого. Позже этот диагноз заменили на: “левый и правый перилимфатические свищи евстахиевой трубы, дисфункция, повышение внутричерепного давления из-за отёка мозга”. Моё состояние продолжило ухудшаться. Врачи только сказали мне, что негативная реакция на вакцину, или серьёзная травма головы могли вызвать такое сильное спонтанное повреждение. У меня было 6 спинальных пункций за 8 месяцев, чтобы контролировать моё внутричерепное давление и две операции за 8 недель для удаления свищей. Я пропустил почти целый год своей жизни и жизни моих детей: игры в баскетбол, игры на заднем дворе, просто возможность взять детей на руки и обнять их. Я был заперт в больном теле, как в ловушке. Посещения врачей, инвазивные процедуры и больше вопросов, чем ответов. Я не знаю, смогу ли я снова когда-нибудь летать на самолёте. Эта вакцина лишила меня моей карьеры и будущего, над созданием которого я так усердно работал. Я потратил все свои сбережения на оплату медицинских счетов, только чтобы выжить. Моя семья и я рискуем потерять всё, что у нас есть.

Я был и всё ещё остаюсь сторонником науки и вакцинации. Основная проблема в том, что FDA, CDC и NIH отказываются признавать, что эта вакцина полностью разрушает жизни людей. Правительство ещё не оказало помощь ни одному пострадавшему от вакцины. Насколько я понимаю, федеральное правительство взяло на себя ответственность помогать пострадавшим от этой прививки, учитывая, что они предоставили производителям вакцины полный юридический иммунитет от таких людей, как я. Правительство не оставило нам возможности обратиться за помощью. Моя семья и я — мы облажались, оставаясь дома и избегая ковида около года. Мы сделали то, о чём нас просили, став частью решения, которое отняло всё у меня и моей семьи. Нас игнорировали и заставляли молчать — это не правильно. Это нужно прекратить. Пришло время федеральному правительству признать нас, помочь нам. Неужели кто-то думает, что справедливо заставлять пострадавших от прививки годами ждать помощи. Я думаю, мы все согласны, что отказ или задержка помощи, в которой мы нуждаемся, - то чудовищно.
Нам срочно нужна эта помощь.
Спасибо.

Theresa Long, MD, MPH, FS:

Здравствуйте, меня зовут Тереза Лонг. Я подполковник ВВС, военный медик. Сенатор Джонсон пригласил меня сюда, чтобы сделать заявление об угрожающих жизни негативных побочных реакциях вакцинации от ковид-19. Моё мнение сформировано на основе моего медицинского образования и опыта, и непосредственного опыта лечения солдат, пострадавших от вакцин. Высказанные мной взгляды являются моим личным мнением, и не отражают позицию армии США, министерства обороны или любого другого органа. Моё заявление является защищённым сообщением в рамках Акта защиты военных-разоблачителей, раздел 10 Кодекс США 1034. Я также хочу заявить, что не имею финансовой мотивации.

Я считаю, что вакцинация от ковид является большей угрозой для здоровья солдат и готовности вооружённых сил, чем сам вирус. Более 200 000 военнослужащих отказались от вакцинации, но командование продолжает давление, невзирая на ущерб для морального состояния и готово списать этих солдат со службы. Мы никогда не теряли 200 000 солдат на полях боя всего за пару месяцев. Снять с солдат униформу имеет такое же влияние на готовность армии, что и потеря их на поле боя. Я вступила в армию и завершила базовый тренинг в возрасте 17 лет. Сейчас я являюсь сертифицированным медицинским специалистом ВВС с дипломом в области защиты общественного здоровья. Последние 30 лет я провела на службе этой прекрасной стране. Я прошла путь от практически бездомного подростка на социальной помощи до чина врача-подполковника в армии США. Я по-настоящему прожила американскую мечту. Всем, что у меня есть, и чем я являюсь, я обязана лишь Христу.

Недавно, моя коллега заметила в социальных сетях, что моя карьера в медицине не была обычным путём, и она права. Видите ли, в первые годы моей службы военным врачом я пострадала от катастрофических осложнений после рождения моей дочери, пострадала от действий коллег-врачей. Влияние этого на мою семью и жизнь было болезненным и длительным и изменило мою жизнь. Мои планы касательно семьи и карьеры внезапно изменились. В этот период я пыталась сделать всё, чтобы что-то хорошее вышло в результате этой боли. Я сделала то, что мы делаем на военной службе я сделала перепросмотр действий, чтобы понять, что пошло не так в моем процессе, что привело к таким ужасным последствиям. Я попробовала вовлечь всех причастных и начать диалог ради изменений, но, видите ли, невозможно исправить что-то, если сначала не признать, что это что-то сломано. Да, это не был традиционный путь это не был путь, который я планировала, это был путь, проложенный для таких случаев, как этот.

В 2018 году я имела привилегию пройти курс по авиационной безопасности для офицеров и тренинг по расследованию аварий. Директор курса спросил меня в первый же день, зачем доктору тратить время на подобный тренинг, что я хотела получить из этого. Я ему ответила “Сэр, у нас в медицине ежедневно падают три Боинга 747 полностью заполненные пациентами по причине медицинских ошибок, и я здесь для того, чтобы принести безопасность авиации в военную медицину.” Да, в этой стране 444 000 пациентов умирают ежегодно от медицинских ошибок. В мае прошлого года я прошла курс по превентивной медицине для старшего состава армии. Когда нам дали возможность задать вопросы старшему командованию, я просто спросила: “то есть, мы пропустили два года второй фазы клинических исследований, и три года третьей фазы, мы потеряли только 12 солдат из активного состава из-за ковида, но мы готовы рисковать здоровьем всей нашей армии ради вакцины, по которой у нас есть только данные по безопасности за два месяца?” Ответ был таким: “Вы чертовски правы, подполковник, и вы убедите каждого солдата, до кого сможете дотянуться, привиться, чтобы у меня было достаточно данных, чтобы установить, безопасна ли вакцина.” Наши солдаты - это национальное достояние. Они смотрели пулям в лицо, взрывались на минах, бомбах они выдерживали неблагодарные и затяжные войны, не увидев рождение своих детей, они несли это бремя невзирая на цену, без оглядки на политическую партию или нарратив. Это воины, а не лабораторные крысы. Они заслуживают наилучшей медицинской помощи.

В начале кампании вакцинации моя коллега сделала прививку чтобы защитить своих пожилых родителей. Она великолепный офицер и доктор, она дважды была на ротации. После прививки у неё поднялась температура начались сильные боли, и она не могла полностью двигать рукой более чем неделю. Это был первый раз, когда я начала изучать систему регистрации негативных реакций VAERS, чтобы узнать, обычные ли это симптомы. То, что я обнаружила, ужаснуло меня. Я обнаружила, что в VAERS всего за пару месяцев с начала прививочной кампании уже зарегистрировано больше смертей, чем в любой другой год от всех прививок вместе взятых, за 10 лет собранной статистики. После этого я посетила Форт Беннинг, где я встретила много солдат, которые сообщили мне об угрозах, запугивании и принуждении к вакцинации. В то время вакцины были под экстренным разрешением. Это было нарушением медицинской этики, в частности Нюрнбергского кодекса.


Когда я написала в штаб общественного здоровья армии, и спросила о негативных реакциях, их эпидемиолог ответил мне, что они не собирают данные, и не мониторят негативные реакции. Я получила имейл, в котором призывали военных врачей и других медицинских специалистов сделать прививку, приклеить стикер на униформу, и опубликовать фото в соцсетях с хештэгом ‘#вакцинабезопасна’ и ‘#делайтепрививку’. Меня это обеспокоило, потому что это выглядело так, как будто медики использовались в роли маркетинговой руки фармацевтических компаний. Многие говорят, что это просто хорошая коммуникация об общественном здоровье. Но я говорю, что это нарушение распоряжения министерства обороны, которое запрещает поддержку гражданских товаров. Да, эти вакцины - товар. Фармацевтические компании не являются благотворительными организациями, их цель получить прибыль, и они её получают.

В мае я встретила молодую женщину спортсменку университетского уровня, которая готовилась поступить в школу рейнджеров. У неё было всё, что нужно женщине на военной службе. У неё впереди была многообещающая карьера. Она сказала мне, что была единственной женщиной на её курсе в школе рейнджеров, и что одна она не сделала прививку. Далее она рассказала мне об уровне преследования и запугивания, с которым сталкивались солдаты, не сделавшие прививку. У неё были сомнения относительно возможного влияния прививок на её фертильность и здоровье. Я объяснила ей потенциальные риски и преимущества для её возраста, физического состояния и спортивного уровня. Я сказала ей “ты можешь потерять всё, и не получить ничего взамен”. Некоторое время спустя я получила от неё это сообщение: “Время и давление победили меня, я знаю, что я встретила вас не просто так, было так много знаков и указаний против прививки. В тот день я говорила с ментором, и он мне сказал, что вакцина - это будущее, и что иногда лидеры должны принести жертву, чтобы служить своему народу. Я прониклась чувством, что это даст мне возможность проявить заботу о других. Мне ужасно неприятно признавать, насколько я пожалела об этом решении. Прошло немногим более двух недель, и моё тело было не в порядке. До этого я была в очень хорошей физической форме, готовая к школе рейнджеров, и неделю назад все изменилось. У меня начались боли, спазмы, появилась боль в спине, синяки, кашель. Я игнорировала всё, потому что я очень хотела попасть в школу рейнджеров, ведь я к этому так долго готовилась. Я побрила голову и поехала в воскресенье на экзамен, но моё тело мне отказало. 5-мильная дистанция, которую я пробегала миллион раз, победила меня, я не могла заставить своё тело двигаться быстрее, мне было больно не потому, что я потеряла форму, а из-за того, что происходило в моём теле. Меня исключили с курса, и я обратилась к врачу. Не знаю, зачем, но мне хотелось связаться с вами и поблагодарить вас. Несмотря на то, что я не смогла увидеть знаки, я уверена, что бог мне вас послал в тот день не случайно, спасибо вам, что вы попытались достучаться до меня. Спасибо, что вы заботились о моем здоровье больше, чем о моей работе. Я бы хотела, чтобы было возможно изменить то, что произошло, но это невозможно. Поэтому я стараюсь просто двигаться дальше и оказаться в лучшем месте. Я хочу ещё раз поблагодарить вас, и надеюсь что вы продолжите помогать людям которые ещё не попали на ту сторону”.

Рассказ о её разрушительных побочных эффектах был для меня как взгляд в зеркало. Я увидела перспективного молодого офицера в самом начале её военной карьеры, и как её выбило с пути. Через некоторое время я связалась с доктором Маккалоу, который пригласил меня в группу вместе с сотнями врачей, учёных и математиков со всего мира которые изучали раннее лечение и безопасность вакцин. Один из аспектов, который подчеркнула для меня история этой женщины, было то, что для женщин присутствуют уникальные обстоятельства отличные от мужчин и женщин в менопаузе. Беременные и женщины детородного возраста уже имеют в организме все яйцеклетки с момента зачатия и до менопаузы, и подвергание их разнообразным химическим веществам, токсинам, лекарствам и рентгену может не только повлиять на их собственное здоровье, но и на здоровье их детей, и на их способность иметь детей. Я начала искать информацию и обнаружила, что 8 из 10 лекарственных препаратов, отозванных с рынка, диспропорционально наносили ущерб здоровью женщин.

Врачи по всей стране должны были смиренно принять уроки, преподанные им в медицинской школе, из истории таких препаратов, как талидомид или ДЭС (диэтилстильбестрол). ДЭС - это синтетический эстроген, который назначали здоровым женщинам. Они рожали детей но у дочерей женщин, принимавших ДЭС, в возрасте 18 - 20 лет стали развиваться редкие формы генитального рака и бесплодие, с тревожащей частотой. Понадобилось 40 лет, чтобы медицинский истеблишмент установил что ДЭС вызывает трансгенерационное бесплодие и рак. И это был препарат, прошедший через все стандартные клинические исследования. Время нельзя ничем заменить. Можно засыпать деньгами, можно урезать регуляции, но не существует замены для времени.

В июне 2021 CDC объявил об экстренной встрече, чтобы обсудить более частые, чем ожидалось, случаи миокардита у людей 16-24 лет. Несмотря на это объявление, командование даже не приостановило свои прививочные усилия. Почему? Я предприняла многочисленные попытки убедить старшие медицинские чины по крайней мере проинформировать солдат о рисках, но руководство проигнорировало мои предупреждения, и это очень тревожно по многим причинам. Вы не можете получить информированное согласие, если вы не сообщаете своим пациентам о рисках и преимуществах какого-либо лечения или процедуры. Что касается авиабезопасности, то сообщение о рисках критически важно. Я видела пять пациентов в клинике, двое из которых жаловались на боль в груди через дни или недели после прививки, и впоследствии получили диагноз перикардит и прошли проверки, чтобы исключить миокардит. Третий пилот был вакцинирован и чувствовал себя как пьяный и хронически уставшим в течение 24 часов после прививки. Этот пилот сказал, что не знал, что делать и поэтому пил много кофе, чтобы “разбудить” себя и продолжать летать, пока не убедился, что это состояние не проходит. После того, как я доложила командованию о своих беспокойствах что в одно утро, мне пришлось отстранить трёх из трёх пилотов вследствие вакцинальных осложнений. На следующий день мои пациенты были отменены, мои графики были отправлены на перепросмотр, и мне сообщили, что я больше не буду принимать острых пациентов, только здоровых пилотов на осмотр перед полётом.
Есть такая концепция - десятый участник в группе назначается верным инакомыслящим. Это тот, кого вы выбираете выражать иное мнение, чтобы предотвратить “групповое мышление”. Пациенты имеют право на второе мнение относительно их медицинской помощи. Что происходит, когда бюрократы приказывают - исчезает мнение несогласных. В армии лётные хирурги могут только давать рекомендации относительно того, пригоден ли пилот к управлению самолётом или должен быть отстранён. Окончательное решение принимает командование вместе с риском, и выбирает, принять или отклонить рекомендации лётного хирурга. Дорогие американцы, ответственность за риск лежит на вас. Мои рекомендации такие: д-р Фаучи и члены FDA и NIH непригодны к управлению этим самолётом. Они должны быть отстранены. До ковид-пандемии как я говорила, медицинские ошибки убивали эквивалент трёх заполненных Боингов-747 ежедневно. Медицина не совершенна доктора не совершенны вакцина не совершенна, но, тем не менее мы приказываем каждому американцу взойти на борт этого единственного самолёта, которым управляют бюрократы и администраторы, непригодные к управлению. Они должны быть отстранены. Эти люди - не лидеры, они администраторы верно внедряющие правила, в которых есть только один нарратив, что вакцины безопасны. Безопасны и эффективны. Но это неправда.

Сенатор Джонсон, я хочу поблагодарить вас за то, что вы остаётесь верным инакомыслящим, делаете свою работу и остаётесь лидером. Я надеюсь, что американский народ не побоится, не даст страху, расколу и угрозам управлять его действиями. Ищите мудрость, следуйте за правдой и доверьтесь богу. Держите оборону.
Спасибо.

Linda Wastila, BSPharm, MSPH, PhD:

Мы сейчас немного отклонимся, чтобы поговорить конкретно о безопасности и вреде, и мы также поговорим о кризисе в процессе принятия решений, который мы сейчас имеем, и о том, что мы принимаем решения на основании неточных и непрозрачных данных, но сначала давайте выслушаем Эрнеста Рамиреса, который расскажет нам о своём опыте и опыте его семьи с вакцинальным осложнением

Ernest Ramirez:

Я из Эдинбурга, Техас. Я был отцом 16-летнего сына. Я отец-одиночка, я воспитывал моего мальчика с младенчества. Он был всем моим миром. Я сделал прививку, чтобы защитить моего сына. И, позднее, в апреле, они объявили, что она безопасна для подростков.

Мы с сыном никогда не разлучались, мы всегда были вместе он был моим лучшим другом. Я всегда говорил, что это я и он против всего мира. В возрасте 7 лет он захотел играть в бейсбол, и я решил тренировать младшую бейсбольную команду, целых семь лет. Он был отличным игроком. Потом он сказал мне, что хотел бы служить в ВВС, и я сказал “хорошо, я поддержу тебя во всем, что ты хочешь. Он вступил в Корпус подготовки офицеров запаса в старшей школе. Он всегда улыбался. Любой кто знал моего сына, видел что он был счастлив. Я не был богат, но я дал ему всё, мы ни в чем не нуждались. Мы ездили на рыбалку, в походы, делали всё. Мы сделали прививку Пфайзер, потому что я думал, что это защитит его, я думал, это было правильным решением. Это было как игра в русскую рулетку.

Моё правительство соврало мне, они сказали, что это безопасно. Теперь я возвращаюсь домой, в пустой дом, где раньше я будил его утром, обнимал и целовал говорил “пора в школу, не пропусти школу”. Когда я возвращался домой, он бежал мне навстречу, он знал, когда я возвращаюсь, он бежал по лестнице, чтобы обнять меня. Я его целовал и обнимал говорил, ‘что ты хочешь на ужин сегодня?’. Как я сказал, он был моим малышом. Все знали, что мы всегда вместе. На следующей неделе его день рожденья. Вы знаете где я буду праздновать его день рожденья. Конечно, все, когда мы уйдём отсюда, они забудут о том, что мы делаем, или о чём они говорят, что мы сказали тут, они будут наслаждаться временем с семьёй и детьми. День Благодарения, я проведу его на кладбище. Рождество на кладбище. они должны прекратить толкать это детям. Я потерял своего, мне нужно защитить ваших. Они они теперь целятся на детей от 5 до 12 лет. У нас будет больше смертей, чем они планировали. И они говорят, что риск стоит этого. Для меня риск этого не стоил. Мой сын был всем миром, он означал весь мир для меня. Они никогда не вернут мне его. Это все, о чем я мечтаю - вернуть сына. Поэтому не делайте ошибку, которую я сделал. Я сделал это, потому что думал, что это правильно. Это не так. Я всегда говорил, что чертовски люблю мою страну, но я больше не доверяю нашему правительству. Я тут, чтобы быть голосом младших. Я это делаю в честь моего сына. И если я смогу защитить хоть одного или двух детей, это будет для меня очень важно. Я буду продолжать эту борьбу. Я не знаю, почему я оказался здесь, кто-то сказал мне придти сюда и я знаю, что это не конец пути для меня, я буду продолжать, я найду следующую остановку. Мы должны защищать наших детей. Г-н Джонсон, спасибо вам, я очень ценю, что вы поговорили со мной и помогаете всем, не только мне, всем и каждому из нас, кто проходит через это.

Как я сказал, то, что они сделали с моим сыном, они знали, что происходит. Я считаю это убийством. Потому что 17 декабря 2020 года они провели исследование и они знали, что это причиняет проблемы с сердцем у подростков. Почему эта информация не была нам известна до 1 октября этого года? Если бы мы знали это, мой сын был бы сейчас со мной. Поэтому я считаю, как я сказал, что они убили моего сына. И все остальные, кто пострадал эти дети со всеми этими побочными эффектами это все издевательство над детьми, прямо здесь. Почему никто ничего не делает? Мы должны добиваться, чтобы никто не мог причинить вред нашим детям. Мы поставили свои жизни за наших детей. Почему, почему они это делают с нашими детьми, но, как я сказал, мне больше нет ради чего жить. Я потерял, я имею ввиду, все должны встать вместе со мной. Мы все должны бороться вместе, по крайней мере лучше тестировать, чтобы убедиться, что мы больше не причиним вред другим детям.
Спасибо.

Сенатор Ron Johnson:

Эрнест, спасибо, что поделились вашей трагической историей, мы все сожалеем о вашей утрате. Это реальность. Я бы хотел, чтобы тут присутствовали руководители агентств, больше представителей крупных СМИ чтобы они послушали эти истории, я хочу предложить послушать истории пострадавших от прививок, и потом перейти к учёным, это моё предложение. Я думаю, было бы лучше если бы мы могли перейти к Кайлу, если вы готовы. Пожалуйста, приблизьте ваши микрофоны прямо ко рту, чтобы присутствующие могли всё расслышать, Америка должна услышать это.

Kyle Warner:

Прежде всего, для тех, кто только сейчас присоединился к нам, я надеюсь, что вы потом вернётесь к началу, и послушаете историю Эрнеста. То, что он пережил - это что-то, что никто из родителей не хочет пережить, и никто не должен никогда такое переживать. Прежде чем начать моё выступление, я хочу сказать спасибо доктору Фаучи, руководителям FDA, CDC и NIH, что они не пришли на эту встречу, и не слушают нас, я очень ценю это, и я очень рад, что вы принимаете наши интересы очень близко к сердцу. Это сообщение вообще-то для вас, это сообщение о том, как происходящее разбило мне сердце, в прямом и в переносном смысле с нашей страной.

Меня зовут Кайл Уорнер, мне 29 лет я профессиональный гонщик на горных велосипедах, трижды чемпион США. Большую часть жизни я был сосредоточен на том, чтобы быть максимально здоровым и позитивным, и вдохновлять других людей быть такими же. Я рос небогатым, в разрушенной семье, которая боролась со злоупотреблением наркотиками, зависимостью и злоупотреблением лекарствами, и я никогда не чувствовал как будто я был на своём месте где-либо. Тем не менее, каждое утро перед школой я прикладывал руку к сердцу и приносил присягу верности флагу. Тысячи раз я произносил эти слова: “один народ под Богом, нераздельный со свободой и справедливостью для всех”. Быть гражданином этой страны вдохновило меня следовать за мечтами и дало мне свободу действий.

Этой весной, когда правительство торопило молодых здоровых американцев сделать прививку, чтобы помочь закончить эту войну с пандемией, я включился, я хотел служить большему благу, я хотел помочь в этой войне не потому, что я боялся ковида, а потому, что моя страна попросила меня. Вы сказали мне, что вакцина безопасна и эффективна. Точка. И я вам поверил. В этот раз, я очутился с рукой на сердце, но уже по другой причине. В июне я присоединился к быстро растущему числу молодых мужчин, у кого возник перикардит после мРНК вакцины. Это воспаление внешней оболочки сердца. Это нарушение, вместе с синдромом постуральной ортостатической тахикардии и реактивным артритом полностью положили конец моей жизни такой, как я её знал. Я был прикован к постели, не мог работать, не мог заниматься спортом месяцами. Я боюсь, что моя спортивная карьера теперь официально завершилась.

Слушая все истории сегодня и глядя на систему регистрации побочных реакций, легко увидеть, что у нас есть серьёзная проблема. Но вы все уже это знаете. Главный вопрос это: будете ли вы противостоять своему любимому фармацевтическому лобби в защиту американского народа, которому вы должны служить, или нет? Нам сказали, что мы сражаемся в войне против пандемии, и вопрос, бросите ли вы свои войска в очередной раз? Я никоим образом не прошу вас остановить программу вакцинации. Всё, о чем я прошу, это больше прозрачности и признания того, что происходит, чтобы мы, как страна могли провести честную дискуссию о рисках. Я убеждён, что там, где есть риск, должен быть и выбор, но без признания, что люди получают серьёзные увечья и умирают, мы делаем медвежью услугу американскому народу.

Ожидается, что Модерна и Пфайзер получат порядка 60 миллиардов долларов дохода в этом году от продаж вакцин от ковида. А с введением бустеров и обязательности похоже на то, что большая часть этого предназначена для постоянного дохода. Мы должны создать фонд с частью прибыли от вакцин, чтобы помочь исцелить и изучить пострадавших американцев и выплатить компенсации семьям, потерявших своих близких из-за поствакцинальных осложнений. Это первое массивное применение мРНК вакцин и компании-производители должны выплачивать компенсации, если они собираются проводить тестирование на нас.

Вы знаете, почему мы перестали повторять клятву на верность в школе? Потому что новый текст: “один народ, в полной осаде, разделённый, со свободой и справедливостью для всех корпораций” - звучит не так хорошо. Я прошу вас, как человек человека, пожалуйста сделайте то, что нужно, и помогите нам.

Сенатор Ron Johnson:

Спасибо, Кайл Даг Камерон менеджер фермы из Айдахо парализован перманентно после вакцинации.

Doug Cameron:

Меня зовут Дуглас Камерон. До 5 апреля 2021 года я был здоровый и физически активный 64-летний мужчина, когда я получил вакцину Джонсон и Джонсон на работе. Мой работодатель убедил меня привиться. На следующий день, 6 апреля я почувствовал побочные эффекты, которые, я уверен, связаны с прививкой. Я потерял контроль над мочевым пузырём у меня началась эректильная дисфункция мои ноги чувствовались очень странно, я чувствовал сдавливание в бёдрах. В течение следующих дней мои симптомы сильно ухудшились, и я встревожился.

Я поехал в неотложную помощь, объяснил им, что сделал прививку, и всё что со мной происходило. У меня взяли тест на ковид и он был положительный. Были сделаны анализ крови и МРТ, и меня отправили домой. Три дня после этого, я сказал своей жене, что я себя чувствую так, как-будто выпил яд. Всё моё тело ощущалось странно. Я лёг спать в 10 вечера и проснулся в 2 часа ночи парализованный от диафрагмы и ниже. Я был переправлен в больницу, где меня приняли в ковидное отделение. Заняло несколько дней чтобы понять, что происходило. Врачи не знали, как меня лечить, так как они никогда никого не лечили с такими симптомами до сих пор, и не могли определиться с диагнозом. В конце концов они нашли тромб в ноге. Весь мой спинной мозг был отёкший и кровоточил. У меня выкачали воду из лёгких и подключили к ИВЛ. Я провёл в реанимации две недели. Я был взволнован и обеспокоен. Моя жена была в панике от моего состояния. Моя жизнь, какой я её знал, исчезла.

Всего я провёл 105 дней в госпитале Святого Луки региональной больнице Святого Альфонса реабилитационном центре в Бойзе Айдахо, и в реабилитационной больнице Крэйг Нильсон университета Юты. Я прошёл через многочисленные МРТ и КТ сканы ЭКГ, рентгены, aнгиограммы позвоночника, спинномозговые пункции, тесты на аутоиммунные заболевания, биопсии мышц. Всё это пришло негативным в попытках найти причину паралича в моём теле, во мне, а не в прививке от Джонсон и Джонсон.

Сегодня я безработный парализованный, который учится жить по новому и единственная вещь, которую я сделал между полностью здоровым мной и моим сегодняшним состоянием это прививка. Я - реален. Мои симптомы реальные и моя жизнь, которая изменилась навсегда, тоже реальная. Всё это повлияло все эти истории, которые вы слушаете, повлияли на мужей, жён, детей, братьев и сестёр, друзей. Пожалуйста, обратите внимание!
Спасибо.

Suzanna Newell:

Меня зовут Сюзанна Ньювел, и я живу в городе Сант Паул с моим мужем и двумя детьми подростками. 13 апреля, я добровольно последовала рекомендациям CDC и получила мою вторую дозу Пфайзера. В этот момент вся моя жизнь изменилась. Сейчас я нахожусь на инвалидности, но я работаю в отделе корпоративной социальной ответственности. До прививки я была активной велосипедисткой на длинные дистанции и участвовала в триатлоне. У меня не было никаких проблем со здоровьем, и я вела очень здоровый образ жизни. Я была очень энергичной, мотивированной, я любила держать своё тело и сознание сильным и дисциплинированным. С тех пор, как я пострадала, у меня почти нет мотивации и сил. Я постоянно нахожусь в состоянии сильного упадка сил. Я затрудняюсь подобрать слова, хотя была лучшей ученицей в школе, и мне трудно запоминать вещи. Я не могу концентрироваться или фокусироваться, и мой мозг в постоянном тумане. Я бесцельно блуждаю по своему мозгу, и это пытка. У меня выступила сыпь на лбу, у меня постоянно громкий звон в ушах, Моё когда-то сильное тело болит постоянно. У меня нет минутки, свободной от боли в суставах, кроме облегчения после иглоукалывания. Я как-будто постарела за ночь на 40 лет, я постоянно чувствую головокружение, моё зрение расплывчато, и мой правый зрачок не изменяется так, как должен. Моя правая нога как-будто «горит огнём», у меня спазмы мышц, судороги и внутреннее дрожание. Теперь я частый посетитель врачей, у которых очень мало ответов, и много болезненных тестoв. Я хожу к неврологу, ревматологу, кардиологу, гинекологу, невро-офтальмологу и физиотерапевту среди прочих. Врачам, которые перегружены работой и которые даже не представляют себе, что такие проблемы со здоровьем вообще возможны. Каждый визит мне приходится бороться, чтобы мне поверили и не отписались диагнозом тревожность. После двух ночей в больнице в клинике Майо и нескольких последующих визитов в ту же клинику, ревматолог сказал мне, что у них нет плана «Б». То есть, похоже, что это «ариведерчи». Для тех, кто не знает итальянского, это по итальянски - “до свидания”. Я - итальянка. Я думала, что они будут очень заинтересованы в моем случае. Прошло больше 6 месяцев и большинство моих симптомов только ухудшились. Мне был поставлен диагноз периферическая невропатия и аутоиммунное заболевание. Но получить эти диагнозы было сложно.

Ещё раз обращаю ваше внимание, что всё это ново и неслыханно для медицинского общества. У меня хорошая поддержка и сбережения, на которые я могу положиться. Но я озабочена теми, у кого этого нет. Это не пандемия непривитых Это пандемия травм! Мы были бесполезно травмированы тем, что наши случаи упускаются из виду, ошибочно диагностируются, и прячутся в ящик. Нам не верят. СМИ и правительство неубедительны. Сейчас нас обязывают сделать что-то с нашим телом, что мы знаем, может навредить. Мы думаем, что, как минимум, люди имеют право знать, что есть вероятность (побочных эффектов), перед тем, как они примут решение привиться.

Обязательная вакцинация не остановит ковид. Она лишь продолжит разделять и вызывать чувство тревоги. Люди обычно отвечают - борьбой, бегством или застыванием на месте, когда чувствуют угрозу. Я не боялась прививки, когда я сделала её. Я была очень рада внести свой вклад для моей страны. Но где эта страна для меня сейчас, когда я пострадала? Я бы рекомендовала, чтобы вместо того, что сейчас делается, чтобы была подстраховка для тех, кто пострадал от вакцины. Она должна быть создана немедленно. Мы также должны защитить наших детей прозрачностью правдивых медицинских воздействий прививок. Должна быть также ответственность тех, кто получает прибыль от сокрытия информации о последствиях, таких как биг-фарма. Большое спасибо вам за поддержку пострадавших от вакцинации, возможность поделиться с теми, кто готов услышать, и я надеюсь, что весь остальной мир скоро нас услышит.
Спасибо за внимание.

Robert Kaplan, PhD:

Доброе утро, меня зовут Боб Каплан, я заслуженный профессор университета Лос Анджелеса, департамента общественного здоровья и медицины. Я также бывший заместитель директора NIH и главный научный сотрудник в агентстве по исследованиям и качеству медицины (AHRQ). После выхода на пенсию я дважды возвращался на работу, как преподаватель Стэнфордского университета.

Я хочу сказать, что я поддерживаю прививки и я был привит, но у меня есть сомнения насчёт добросовестности исследований и процесса, который использовался при авторизации, разрешении и назначении обязательной вакцинации в течении этого кризиса. Разрешите мне поделиться с вами тем, что меня беспокоит. Во-первых, нам часто говорят: доверяйте науке, потому что все исследователи сходятся во мнениях. Правда? Но действительно ли это так? На практике, учёные редко соглашаются. На самом деле, прогресс в науке зависит от коллег, оспаривающих господствующие теории. Например, ведущие авторитеты сообщили, что вакцины существенно снижают смертность от ковида, но экспертиза полученных данных клинических испытаний Модерна и Пфайзер, показывает, что смертность абсолютно одинакова среди рандомизированной выборки привитых или получивших плацебо. Нам нужно лучше понимать, как и почему интерпретация результатов настолько различается. Справедливости ради, учёные различаются во мнениях, что является “данными”. Госпитализация и смертность выше среди привитых, хотя в большинстве обзоров это наблюдение не будет воспринято как доказательство причинности. FDA обычно требует результаты клинических испытаний, которые случайным образом разделяют людей на группу вакцины или плацебо. Различия между людьми, которые делают прививку, или избегают её, могут служить альтернативным объяснением заболеваемости и смертности. В среднем, те, кто отказывается от прививок, и сторонники прививок, отличаются в образовании, политическом консерватизме, уровне дохода потенциальными контактами с вирусом дома и на работе, и, самое главное, те, кто отказываются от прививок, возможно ведут себя более рискованно, и подвергают себя опасности заражения, включая большее количество межличностных контактов, и менее частое ношение масок. Рандомизированные испытания остаются основным методом установления причинно-следственных связей.

Моё второе опасение состоит в том, что серьёзные учёные не могли исследовать сырые данные, которые подтверждают решения FDA и CDC. Данные, которые у нас есть, в основном исходят от тщательно контролируемых индустрией пресс-релизов, и пресс-релизы не предоставляют детали, которые нужны нам, как учёным, для объективной оценки. Что вызывает большее беспокойство, это то, что производители вакцин не удовлетворяют запросы на предоставление сырых данных Пфайзер, например, не предоставит данные до 2025 года. Это действительно неприемлемая задержка для продукта, который будет использоваться миллиардами людей по всему миру. За последние 80 лет FDA разработало стандарты которые предусматривают множественные исследования и долгосрочный период наблюдения.

Моё третье опасение состоит в том, что стремительная разработка и распространение вакцин среди сотен миллионов людей требуют, чтобы некоторые из стандартных предосторожностей были ослаблены. Вакцины были авторизованы на основании единственного испытания со сравнительно коротким временем наблюдения. В отличие от типичного стандарта, со множественными испытаниями с достаточным количеством времени для оценки устойчивости иммунитета и вреда, нам нужно прояснить, что более низкий стандарт не снижает планку для будущих оценок FDA. В отличие от обычных заявок в FDA, исследования вакцин не опубликовали большинство информации. Среди 72 исследований вакцины Пфайзер, которые зарегистрированы на сайте clinicaltrials.gov, только одно показано как завершённое, и ноль, правильно, ноль исследований опубликовали свои результаты.

Моё последнее опасение состоит в том, что легитимные научные сомнения были отложены в сторону, или отвержены, как “дезинформация”. Я боюсь, что молодые учёные будут неохотно раскрывать информацию о вреде вакцин, чтобы не быть помеченными, как антиваксеры, что может стать концом их карьеры.

Итак, что должно быть сделано. Первое, нам нужна большая прозрачность. Мы должны настаивать на независимом анализе данных, сделанном исследователями, которые не работают на производителей вакцин. Второе, мы должны вовлекать пациентов в процесс принятия решений. Все медицинские процедуры, как и вакцины от ковида, имеют побочные эффекты и преимущества. За последние 20 лет медицина избрала процесс общего принятия решений, в котором провайдеры объективно делились лучшими доказательствами рисков и преимуществ лечения. Используя эту информацию, пара провайдер-пациент выбирают вариант лучшим образом подходящим для индивидуальных обстоятельств пациента. Важно, что предпочтения пациента удостаиваются чести и уважаются. Это не радикальная идея для большинства медицинский решений. Она поддерживается большинством поставщиков медицинских услуг.

В заключение, мы принимаем большие решения на базе ограниченных, сильно отобранных свидетельств. Скомпрометированный научный процесс может привести к плохим решениям и может создать плохой прецедент. Поэтому, пожалуйста, помните, что если это в общественных интересах, в данном случае, влияет на сотни миллионов людей, это должно быть всеобщим достоянием.
Спасибо, что выслушали.

Kellai Rodriguez:

Я постараюсь говорить громко, но мой голос тихий. Поэтому, прошу прощения. Меня зовут Келли Родригез.
Мне 35 лет, и я провела большую часть начала этого года, катаясь на сноуборде и тренируясь в спортзале. Мне повезло быть мамой-домохозяйкой, которая любит петь, танцевать и ездить с детьми в произвольные дорожные путешествия, чтобы найти приключения и создать воспоминания.
Я заболела ковидом в феврале, и он почти убил меня, и из-за этого я сделала первую дозу Пфайзера 13 апреля, и вторую дозу 5 мая. 29 июня 2021 года моей счастливой предсказуемой ежедневной жизни пришел конец. Я потеряла возможность естественно говорить. Я больше не могла ходить без трости, и я никогда не знаю, возникнет ли или когда появится или пройдёт тремор. Я больше не могу готовить, убирать, или вообще поднять и держать моего ребёнка, прежде чем моё тело начнёт трястись неконтролируемо или страдать от мучительной боли. Я была в отделении неотложной помощи больше раз, чем могу сосчитать, и в результате я видела множество врачей, а также двух неврологов, которые не поставили мне диагноз, не назначили дальнейших тестов, кроме обычных анализов крови, КТ сканов, ЭЭГ, ЭКГ и МРТ. Все результаты, как врачи меня заверили, были нормальными. Сейчас я посещаю врача функциональной медицины и хиропрактика, который, видимо, пока единственный, кто хочет помочь мне выяснить что же все таки происходит с моим телом. Моя спокойная жизнь внезапно стала очень публичной, что повлекло за собой так много мерзости и горечи от людей, которые знают только поверхностно о том, что со мной произошло после вакцинации. Эта ситуация стала самым горестным и самым изолирующим опытом, который я когда либо испытывала за свои 35 лет жизни. Меня заставили чувствовать себя, будто я ничего не значу для западной медицины что я их лишь раздражаю и трачу их время. Я заслуживаю, чтобы меня услышали и относились с состраданием, но вместо этого, меня называют лгуньей и притворщицей. Даже врачи неотложной помощи сказали мне, что это всё моё воображение, и что с медицинской точки зрения со мной все в порядке. Это дошло до такой степени, что они вызвали представителя социальной службы, чтобы тот проверил не нахожусь ли я в состоянии, которое дало бы основания для помещения меня в психиатрическую клинику.

Моя жизнь перевернулась с ног на голову, но я буду продолжать отстаивать и бороться за равные медицинские права и равное отношение, такое же как и к тем, кто не находятся в моем положении. Настало время перестать позволять врачам и медсёстрам относиться к нам с презрением и потребовать, чтобы они понесли всю тяжесть ответственности за безразличие к тем, кто пострадал от вакцинации. Также потребовать прекратить игнорировать и отрицать всё, что происходит с тысячами людей по всему миру. Такова моя ситуация и я не перестану делиться ей до тех пор, пока каждый из нас не получит должный диагноз и план лечения.

Наши жизни тоже имеют значение. Моя жизнь тоже имеет значение, для моих детей, для моего мужа для моей семьи. Есть люди которые меня любят и ценят, и возможно это не вы, однако моя жизнь не становится менее важной только лишь потому, что кто-то не согласен со мной. Я надеюсь, что моя история даст сил и уверенности тем, кто проходит через то, что прохожу сейчас я. Я хочу озвучить и показать вам, что вы не должны бояться. Всем, кто страдает, всем кого заставляют чувствовать себя виноватым, всем кого запугивают делать эту прививку, или не делать её, я хочу сказать, что я слышу вас, я верю вам, и я люблю вас, я вижу вас, я вижу ваш страх и боль и ваше смятение и грусть. Я слышу вас, я слышу, как все ваши слова разбиваются о стену несогласия, но все равно слышу вас. Я верю вам. Я верю, что вы напуганы. Я верю, что с вами или с тем, кого вы любите что-то произошло, после того как вы сделали свой вклад. С другой стороны, я также верю, что этот вирус напугал вас настолько, что вам сложно понять, почему кто-то так и не делает эту прививку. Я люблю вас. Я люблю всех вас, потому как единственный способ справиться с этим положением - это любовь. И пусть это звучит смешно, и может это не ваше, но любовь это единственное достаточно мощное оружие для того, чтобы уничтожить эту мерзость и хаос, который мы сейчас называем нашим миром.
Я - это вы. Я выполнила свой долг - я сделала прививку. Я привилась потому что хотела защитить себя и свою семью. Я сделала это, потому что хотела помочь людям, таким же как и я, со здоровьем не настолько сильным, чтобы справиться с вирусом. Но прежде всего я привилась, потому что боялась заболеть коронавирусом снова и умереть. Я напугана, мне грустно и больно. Я - это вы. Я только лишь хотела, чтобы кто-то меня услышал. Я просто хочу, чтобы кто-нибудь мне помог. Мы все люди. мы делаем ошибки и исправляем их, именно так мы становимся лучше. Мы берём ответственность за свои действия мы просим прощения, когда обижаем кого-то и мы не оборачиваемся, чтобы сказать, что мы на самом деле не имели этого ввиду. Мы берём на себя ответственность объединиться как народ, который добр и сострадателен, вместо того, чтобы ненавидеть и злиться друг на друга. Мы народ, который будет поддерживать изменения и свободу народ, который больше не заглушат.
Спасибо.

Peter Doshi, PhD:

Спасибо, сенатор ,за организацию и приглашение.
Здравствуйте, меня зовут Питер Доши. Я работаю в университете Мэриленда и являюсь редактором медицинского журнала BMJ. У меня нет никаких конфликтов интересов, и всё что будет мной сегодня сказано, является моим сугубо личным мнением.
На медицинском факультете в университете я преподаю обязательный курс о том, как критически анализировать медицинскую литературу Мы тренируем студентов как заглянуть за границы аннотации исследования, и как начать разбирать и критически изучать био-медицинские исследования, и не принимать их за чистую монету. Я хотел бы использовать свои пять минут здесь, чтобы запрячь этот дух критического мышления.

Мне печально осознавать, что мы сейчас невероятно разделены как общество по отношению к понятию “всем известно”. Разделены настолько, что это понятие выключает в нас умственную работу и любопытство, и ведёт к самоцензуре. Поэтому, позвольте мне начать с нескольких примеров “всем известно” в истинности которых, как я убеждён, мы не должны быть уверены. “Всем известно”, что эта пандемия - пандемия непривитых. Oднако же, если госпитализация и смерти случаются исключительно с непривитыми, для чего же, позвольте спросить, нам нужна третья доза? Или почему же тогда статистика в США так отличается от статистики в Великобритании, где большинство госпитализаций с ковидом и смертей происходят с полностью привитыми, как сенатор Джонсон уже отметил. Существует несоответствие, есть что-то, что должно насторожить что-то не складывается и нам всем необходимо начать спрашивать, является ли эта пандемия, пандемией непривитых? И что это вообще означает?
Теперь следующее. “Всем известно”, что вакцина от ковид спасает жизни. Нам известно это с самого начала 2021 года, и это доказали клинические испытания, и это является фактом, что подтверждено в цитате из журнала Американской Медицинской Ассоциации. Однако является ли это правдой? На момент публикации этого заявления выдающимся официальным представителем в сфере охраны здоровья, был зарегистрирован всего лишь один случай смерти. Всего лишь один случай среди 70 000 участников испытаний вакцин Пфайзер и Модерна. На данный момент мы располагаем большим количеством данных, и вы можете видеть, что цифры смертей похожи в группе привитых и в группе плацебо. Испытания не показали уменьшения смертности даже от ковида по сравнению со смертями по другим причинам. Такие доказательства выглядят очень слабо, с лишь двумя смертями в группе плацебо, против одной смерти в группе привитых. Я не хочу этим сказать, что знаю, что может делать вакцина, и чего она не может, я хочу сказать, что те, кто заявляет, что исследования доказывают, что вакцины являются высокоэффективными в спасении жизней, ошибаются. Исследования не доказали этого.

Теперь давайте поговорим об антиваксерах. “Всем известно”, что нужно пренебрежительно воспринимать всё, что говорят антиваксеры, но что же означает термин “антиваксеры”? Согласно словарю Мериам-Вебстер: “Антиваксер - это человек, который выступает против использования вакцин или законов требующих обязательной вакцинации. Первая часть определения была ожидаемой, вторая же часть меня поразила. Есть много стран от Великобритании до Японии, в которых нет обязательной вакцинации детей. Обе эти страны имеют высокие охваты вакцинации, однако без внедрения обязательной вакцинации. Там нет обязательных предписаний для вакцинации, и держу пари, что большее меньшинство или скорее большинство населения планеты подпадает под это определение антиваксеров.

Другое определение, заслуживающее внимания, это “вакцина”. Я один из тех учёных, которые поспорят, что эти продукты мРНК, которые все называют вакцинами, являются качественно другим продуктом, нежели обычные вакцины. И было очень “забавно” узнать, что словарь Мериам-Вебстер изменил определение термина “вакцина” в начале года. Продукты мРНК не подпадали под определение, которое было закреплено в этом словаре предыдущие 15 лет. Определение было изменено и расширено таким образом, чтобы продукты мРНК теперь подпадали под определение вакцины.

Я хочу это подчеркнуть, и задать вопрос: как бы вы себя чувствовали, если бы вас обязывали сделать вакцину от коронавируса, если бы мы не называли её вакциной? Что было бы, если бы эти уколы называли лекарством вместо этого? На секундочку представим, что у нас есть некое лекарство, и у нас есть доказательства, что оно никак не предотвращает заражения а так же не останавливает вирусное распространение. Но считается при этом, что это лекарство снижает риск серьёзно заболеть и умереть от ковида. Принимали ли бы вы это лекарство каждые 6 месяцев, возможно до конца вашей жизни, если бы это требовалось чтобы лекарство оставалось эффективным? Разве вы бы просто не принимали бы это лекарство сами, и разве вы бы не поддерживали законы обязательного приёма этого лекарства всеми вокруг вас? Или же вы бы сказали: “погодите минуточку”. Возможно, вы бы сказали, если это всё, на что способно это лекарство, почему бы просто не использовать вместо него обычные лекарства, которые мы принимаем, когда заболеваем и хотим выздороветь? И зачем бы вам пришлось обязывать людей принимать его? Я хочу сказать, что то, что мы стали называть это вакциной, не означает, что мы должны предполагать, что эти препараты приравниваются ко всем остальным обязательным вакцинам, которые мы получаем в детстве. Каждый препарат отличается от другого, и если люди соглашаются с тем, чтобы сделать обязательным что-то только лишь потому, что это называется вакциной, а мы обязываем делать другие вакцины, поэтому почему бы не обязать делать эту, то, я думаю нам пора ввести немного критического мышления в этот разговор. И я надеюсь, это как раз то, чем мы тут и занимаемся сегодня.
Спасибо.

Сенатор Ron Johnson:

Следующим у нас на очереди видео от доктора Дэвида Хейли, который расскажет о случаях пациентов, которые сегодня тут выступают.

David Healy, MD, FRCPsych:

Здравствуйте, меня зовут Дэвид Хейли. Я врач, а также занимаюсь лечением пациентов пострадавших в результате негативных последствий лечения. Я имел дело с тысячами случаев. Я так же являюсь одним из немногих, кого вы когда-либо встретите, кто своими глазами видел непосредственные результаты клинических испытаний.
Я могу говорить о вещах таких, например, как, скажем, ваш партнёр принял участие в испытаниях Золофта - антидепрессант, который может привести к самоубийству, и он обливает себя бензином и поджигает себя, чтобы убить себя. А вы потом находите отчёт, где значится смерть от ожогов. Я могу объяснить, как это происходит.
Или если вы найдёте отчёт, в котором ребёнок в ходе испытаний Золофта, описан как эмоционально неустойчивый и его тошнило, а в действительности за кулисами, он испытывал суицидальные наклонности. Я могу рассказать, как это происходит.
Или вы можете знать кого-то, кто участвует в испытаниях Золофта и вдруг идёт на улицу размахивая пистолетом, и угрожает людям, а когда вы проверите отчёт, то увидите, что его в ходе исследования описывали, как имеющего сопутствующие болезни, что бы это ни значило. Я могу рассказать, что это, и как такое происходит.

Я могу рассказать вам, как ещё 10 лет назад, до выхода Золофта, Пфайзер знали, что он может сделать людей агрессивными и потенциально способными на убийство. Но, несмотря на это, когда люди на Золофте убивают других, и лекарство вероятно было тому виной, никто не признаёт это, и не слышит этого. Совсем. И это относится не только к компаниям, учёным и СМИ, а, вероятно ко всем включая регуляторов, если бы они были здесь. Они все очень хорошо придумывают причудливые объяснения того, почему мы якобы видим проблему с лекарством.

Видите ли... Знаем ли мы на самом деле, что Талидомид приводил к рождению младенцев с недоразвитыми конечностями, или может быть это было хорошее лекарство, которое предотвращало выкидыши, и эти дети иначе бы и не родились? Или... В случае 13-летнего мальчика, который принимал Золофт в ту неделю, когда он сменил школу и был беспокоен, и потом, неделю спустя, повесился в ванной около спальни своих родителей—знаем ли мы точно, что Золофт был причиной, или может это была неудачная аутоэротическая асфиксия? Должен вам сказать, что этот случай произошёл до того, как появился интернет, и 13-летние мальчики начали знать о сексе больше, чем я.
Причина, по которой я это упомянул, это что задача врачей, журналистов и людей в этом зале выяснить, что является наиболее правдоподобной историей - то, что вы слышите от человека сидящего перед вами, как вы услышите и уже слышали сегодня, или же причудливые объяснения, которые Пфайзер, FDA и другие люди способны придумать. Это ключевая научная задача, которая есть у нас, и я выслушал всех людей, которых вы услышите сегодня. И по моему мнению, их истории, которые вы услышите, являются более правдоподобными, чем причудливые объяснения, которые вы можете услышать.
Спасибо.

Linda Wastila, BSPharm, MSPH, PhD:

Я хочу немного поговорить о науке безопасности вакцин. Eсли вы не имеете дело с инертной субстанцией, то у каждого медицинского продукта будут побочные эффекты, и вакцины от ковид-19 не исключение. К сожалению, публичное обсуждение безопасности вакцин было упрощено до броских фраз, которые резюмируют сложную область одним словом: безопасно. CDC говорит, что миллионы сделали прививку от ковид-19 под самым строгим надзором за безопасностью за всю историю США. Создаётся впечатление, что система настолько тонко настроена, что даже иголка в стоге сена будет найдена. Так что если должностные лица не обнаружили что-то, то это означает, что этого не происходит. Боюсь, что это не так.

Во-первых, сроки необходимые для выявления, изучения и подтверждения вреда длинные. К примеру, миокардит. Израилю понадобилось 4 месяца с начала кампании вакцинации, чтобы заметить этот побочный эффект, несмотря на то, что миокардит обычно начинается в течение нескольких дней после укола, особенно второго. Так что люди страдали от этих побочных эффектов месяцами до того, как чиновники признали, что причина в вакцине. Эта задержка в обнаружении, изучении и признании этого побочного эффекта естественна. И губительна. Пациенты на этом собрании сегодня знают об этой губительности не понаслышке. Но так же губительно то, что если вред не подтверждён вскоре после того, как он случится, это не может быть использовано для предотвращения вреда у следующего человека, который только будет прививаться. Меня ошеломляет то, как люди принимают миокардит как приемлемый побочный эффект, особенно для молодых людей. Миокардит потенциально смертельное и инвалидизирующее состояние... В США 10 304 случая миокардита было зарегистрировано в VAERS. Из них более 20% произошли у пациентов 12-32 лет. Если вы утверждаете, что миокардит не серьёзен, то подумайте вот о чём. Цифры VAERS серьёзно занижены, и согласно оценкам только 1-10% всех серьёзных побочных эффектов, которые происходят, попадают туда. И так же подумайте о том, что третья доза была рекомендована несмотря на данные, указывающие, что риск миокардита увеличивается с каждой дозой. Это подтверждено данными из VAERS, которые на этом слайде... Это с VAERS. Если так миокардит выглядит после двух доз, то как он будет выглядеть после трёх, четырёх или пяти? Или при пожизненных уколах мРНК? Не забывайте, что мы не знаем долгосрочного прогноза вакцино-ассоциированного миокардита. Необратимо ли повреждение сердца? Почему мы не знаем? Время. Мы не изучали это достаточно долго.

Распознавание проблем занимает время, так же как и их полное понимание. Массовая вакцинация совершенно новыми вакцинами не даёт этого времени.
Поговорим о смертях. Самый важный сигнал. К 25 октября в VAERS было внесено более 9000 отчётов о смерти после вакцинации в США. Глобально было внесено более 17 000 отчётов. Как может разумный человек посмотреть на эти данные и не спросить - что происходит? Критики справедливо замечают, что VAERS не показывает причинно-следственную связь между использованием вакцины и результатом, он только показывает наличие сигнала, который должен быть изучен. Касательно смертей внесённых в VAERS, СDC пишет: “проверка доступной клинической информации включая свидетельства о смерти, вскрытия и медицинские записи, не выявила причинно-следственной связи с вакцинами от ковида”. Я хочу знать, где эти проверки медицинских записей и отчётов о вскрытии? Были ли они опубликованы или вывешены на сайты CDC или FDA? Были ли они представлены на собраниях VRBPAC и APEC?


Формальный запрос в CDC за информацией по слежению за серьёзными побочными эффектами подтвердил отсутствие процедур по сбору отчётов по вскрытиям, или свидетельствам о смерти, или любой другой информации, связанной со смертями, внесёнными в VAERS. На контрасте с нашим образом действия, норвежские медицинские органы запросили независимую проверку у специалистов по гериатрии по первым 100 смертям, произошедшим в домах престарелых после вакцинации. При тщательной проверке они выяснили, что примерно 36% смертей вероятно или возможно вызваны вакцинацией. Это жизненно важная информация, но, что не менее важно, это исследование демонстрирует процесс, который уже должен существовать и рутинно применяться здесь. Но его нет. Мы принимаем критические решения по массовой вакцинации уязвимого населения, основываясь на почти полном отсутствии данных.

На прошлой встрече VRBPAC на тему разрешения использования Пфайзера для детей от 5 до 11 лет, член комитета и главный редактор научного журнала NEJM, Эрик Рубин, признал нехватку данных по безопасности для детей, и заявил, что мы не получим данные, пока не начнём применять эту вакцину. Наши дети становятся нашими данными. Необходимо задаться вопросом, какой смысл в VAERS и других системах фармнаблюдений, если у нас есть принуждение? Зачем делать пост-маркетинговые наблюдения? Причиной не может быть сбор дополнительной информации, чтобы принять личное информированное решение, потому что при принуждении, решение о вакцинации уже было принято вместо нас, правительствами, школами и работодателями. Встречается ли миокардит среди молодых людей в одном случае из 500 или в одном на 10 000 - это большой вопрос. Обязаловка принуждает людей соглашаться на вакцину, или потерять возможность работать или учиться, а так же подвергнуться гонениям со стороны общества. Если существует тайный уровень, при котором принуждение отменяют, то кто это решает и на каких основаниях? Не похоже, что это естественный иммунитет и точно не коллективный. Кто решает, каков приемлемый уровень риска, позволяющий отказать человеку в возможности решать, что вводится в его тело? Весь смысл фармако-наблюдений в том, чтобы предоставить сигналы, которые приводят к тщательным исследованиям для лучшей информированности при принятии решений. Принуждение и поспешное применение этих вакцин не даёт людям возможности принять информированное решение, потому что их уже вакцинировали, и убивает весь смысл любой системы наблюдения за безопасностью вакцин.
Спасибо.

Сенатор Ron Johnson:

Спасибо, Др Уастилла. Я думаю, мы перейдём к следующему видео д-ра Патрика Вилана, доцента и клинического профессора педиатрии в отделении ревматологии в UCLA.

Patrick Whelan, MD:

Я рад присоединиться к вам сегодня, и хотел бы начать с того, что это моё мнение, только моё и не отражает мнения всех, кто работает в моём учреждении. Я педиатр-ревматолог и лечу детей с мульти-системным воспалительным синдромом, связанным с ковид-19. Я так же лечил многих молодых людей, которые пострадали от коронавирусной инфекции, и других, кто получили осложнения от вакцинации. Но я так же лечил и многих взрослых, которых госпитализировали с ковид-19. Некоторые из них умерли или стали необратимо недееспособными из-за инфекции.

С тех пор, как на прошлых выходных мы прошли отметку в 5 миллионов людей, умерших во всём мире из-за пандемии, ценность вакцин для человечества в предотвращении смертей и хронических заболеваний вряд ли может быть оспорена. Но в прошлом декабре, ещё до первого слушания по клиническим данным испытаний вакцины Пфайзер-Бионтек, я написал письмо в FDA, побуждающее их быть осторожными при поспешной вакцинации детей. Я сослался на немецкое проспективное исследование 100 пациентов, недавно выздоровевших от ковида. У 80% из них были сердечные отклонения согласно МРТ в среднем 2-2,5 месяца после выздоровления, включая две трети тех, кого не госпитализировали. Эти отклонения происходили вне зависимости от существования уже имеющихся болезней и тяжести заболевания. Я был обеспокоен вероятностью того, что у новых мРНК вакцин есть потенциал вызывать непреднамеренные побочные эффекты, связанные с сердцем, так как вакцины кодируют тот же самый вирусный спайк-белок, который является причиной поражения органов, помимо лёгких, у людей, которые заражены вирусом.

Сейчас мы намного лучше понимаем роль вирусного спайкового белка как в первоначальном заболевании, так и в осложнениях после вакцинации. Заражение этим вирусом начинается в назофарингеальных эпителиальных клетках, где он размножается, и, вероятно, распространяется в лёгкие через дыхательные пути. Вирусное размножение в эндотелиальных клетках лёгких, которые выстилают кровеносные сосуды, приводит к производству псевдо-вирионов и спайк-белка, который попадает в другие органы через кровь. Псевдо-вирионы связываются со знаменитым белком ACE 2 на клетках кровеносных сосудов других органов и активируют так называемый лектиновый путь активации комплемента (MBL pathway), что приводит к микро-повреждениям сосудов и микро тромбам. Так что похоже, что что спайк-белок, на который нацелено большинство вакцин, является так же ключевым агентом, наносящим вред другим органам, которые могут включать сердце, мозг и почки. Что мы знаем о параллелях между естественной инфекцией и вакцинами в плане побочных эффектов на этих органах? Я был со-автором нового исследования, опубликованном в журнале Клиническая Дерматология, которое задокументировало, что спайк-белок произведённый в месте укола, то есть в дельтовидной мышце плеча, перемещается по телу, и может быть позже обнаружен в коже противоположного плеча. Но, уровень спайка в коже после вакцинации намного ниже, чем после естественной инфекции непосредственно вирусом. Другими словами, у гликопротеина спайка есть токсические и коагулирующие эффекты, но, судя по всему, только когда его уровень очень высок. В нормальных биопсиях кожи пациентов с критическим ковидом наблюдаются значительные количества спайка связанного с ACE 2 в жировых тканях, с признаками активации пути системного комплемента, что, вероятно, объясняет связь с ожирением, особенно у детей. Однако, после вакцинации в образцах нормальной кожи нет признаков активации путей комплемента, и количество произведённого спайка изначально появившегося в клетках мышц кажется минимальным. Самоограничивающиеся кожные реакции, описанные в нашем исследовании, могут служить моделью редких тяжёлых реакций на вакцину, о которых вы слышите сегодня. Возможно, это происходит через гиперактивацию клеточного иммунного ответа или сверхактивный антительный ответ или через реакции гиперчувствительности, вскрытые нанолипидами в вакцине.

В моём письме FDA в прошлом декабре я беспокоился о риске использования самого спайк-белка, как активного элемента в этих вакцинах. В целом, я был удивлён, насколько хорошо большинство людей перенесли эти вакцины. Сотни миллионов вакцинированных в мире показали нам, что в случае со взрослыми, доказать причинно-следственную связь между вакцинацией и побочными эффектами невероятно сложно, и это будет ещё сложнее в случае с маленькими детьми, которым сложно описать свои симптомы. В тот момент, когда начинается обширный эксперимент по вакцинации детей, чей иммунный ответ на вирус сильно отличается от ответа взрослых, как общество, мы должны решить, что мы будем открыты к тем типам физических и поведенческих реакций, которые мы будем наблюдать, и что мы не позволим себе, как врачам, отмахнуться от беспокойства родителей. На текущий момент не было изучено достаточно детей для точных выводов. Я ухаживал за доктором Джонасом Солком, изобретателем вакцины от полиомиелита, в конце его жизни, и я думаю, что он бы призвал нас масштабно вакцинировать от ковида-19, но не пренебрегать осторожностью при соотнесении рисков и пользы. В целом, я думаю, что потенциальная польза вакцинации детей огромна: остановка распространения варианта Дельта от детей к уязвимым взрослым и предотвращение смертей, которые случились среди самих детей по всей стране.
Спасибо.

Сенатор Ron Johnson:

Я думаю, далее мы перейдём к д-р Адити Баргава. Д-р Баргава профессор департамента акушерства и гинекологии в центре репродуктивных наук университета Калифорнии в Сан Франциско. Д-р Баргава.

Aditi Bhargava, PhD:

Спасибо за приглашение. Меня зовут Адити Баргава, я профессор в UCSF и молекулярный биолог с 33-летним исследовательским опытом. Это мои научные взгляды.
Вакцины от ковид-19 часто сравнивают с вакцинами от полиомиелита. Это как сравнивать яблоки с апельсинами, потому что РНК и ДНК вирусы фундаментально отличаются. ДНК вирусы мутируют очень медленно. ДНК вирусы дают пожизненный иммунитет. После естественной инфекции ДНК вирусом, таким как полио или ветрянка не нужна прививка и человек больше не заболевает в течение жизни. С другой стороны, РНК вирусы часто мутируют, и не дают пожизненного иммунитета, как мы видели в случае с коронавирусом или вирусами гриппа. Гриппом можно заболеть много раз в течение жизни с вакцинами и без. Грипп не был искоренён, как не было и разговоров о том, чтобы его искоренить. Коллективного иммунитета от гриппа нет, это недостижимая цель. Проблемы с безопасностью вакцин существуют несмотря на наилучшие намерения. Нет лекарств без побочных эффектов. К примеру, вакцины от кори и ротавируса были отозваны из-за опасений по теме безопасности, несмотря на строгие клинические исследования и большие объёмы данных. В отличие от испытаний других лекарств, испытания вакцин проводятся в основном на здоровой популяции, чтобы предотвратить инфекции.

Хорошие вакцины призваны имитировать естественное заражение, и опираются на иммунитет человека для производства антител и создания защиты. Естественный иммунитет - это золотой стандарт. По оценкам CDC, почти 43% населения уже инфицировано. Коронавирус имеет естественный иммунитет. Все это было до того, как появился более заразный вариант Дельта. Жизнь в вакууме или стерильных условиях противоречит всему, что мы знаем об укреплении иммунной системы. Это основы иммунологии. Подавление целительных и защитных сил иммунной системы противоречит основополагающим принципам иммунологии. Несколько исследований коронавируса подтверждают это. Не существует задокументированных случаев, с естественным иммунитетом, кто был повторно инфицирован тяжёлой болезнью или госпитализирован, несмотря на то, что первый случай инфицирования был около 2 лет назад. В противоположность этому, есть тысячи зафиксированных случаев госпитализации тяжёлых случаев ковид, а также смертей среди полностью привитых.

По оценкам CDC, 90% американцев старше 16 лет имеют антитела от коронавируса. Но антитела, индуцированные вакциной, это только малая часть иммунного ответа. Новые исследования минздрава Великобритании показывают, что вакцины от ковид могут влиять на способность нашей иммунной системы вырабатывать антитела к другим частям вируса - важный аспект для развития перекрёстного иммунитета. Антитела к спайк-белку недостаточные и избирательные. Защита, индуцированная вакциной, упала до 33-42% за 3 месяца. Это означает что она не отличается от защиты, которая есть у непривитых. Следовательно, требования предотвратить распространение с помощью антител к спайк-белку это грубое искажение данных.

Нельзя было доводить до вспышки вакциноассоциированной инфекции в Массачусетс летом, чтобы обнаружить, что полностью привитые подвержены заражению и передают коронавирус так же, как и непривитые. Если бы условия испытаний были жёстче, если бы 2 и 3 фазы проводились согласно протоколам, если бы законодатели обязали производителей исследовать предотвращение инфицирования в клинических испытаниях, этого фиаско можно было бы избежать. Вместо этого, производители проводили испытания чтобы изучить предотвращение слабо выраженных симптомов и использовали доклинические модели, например макак-резус, у которых вирус не приводит к заболеванию. Если всё, что мы можем сделать, это предотвратить симптомы и тяжёлое течение болезни, мы должны говорить о медикаментозном лечении ковид, а не о вакцинах и обязательствах.

Мы потеряли возможность обнаружить основные недостатки из-за ускоренных клинических испытаний, когда контрольные группы ликвидировали всего через 2 месяца после введения 2 дозы. И теперь мы учимся методом проб и ошибок на сотнях миллионах людей, и мы настаиваем на ликвидации очень важной контрольной группы, из-за обязательной вакцинации. Не существует научного исследования или экспериментальной модели, в которой мы можем узнать что-нибудь ценное без контрольной группы. Это однозначно не о безопасности и эффективности. Стойкий высокий уровень антител часто указывает на патологию иммунной системы. Это основа для аутоиммунного заболевания. Следовательно, необходимо серьёзно взвесить долгосрочные побочные эффекты от бустерных доз. Убеждение, что мы около 2 лет после начала пандемии находимся в критической ситуации, и что это оправдывает халтуру или экономию времени - попросту ошибочно. На карту поставлено доверие научным методам.

СМИ часто сообщают, что наука однозначна. Но научные публикации не подтверждают того, что наука однозначна. И как вы слышали из различных свидетельств, реальные люди пострадали от возникших серьёзных побочных эффектов и, возможно, останутся инвалидами на всю жизнь из-за того, что испытания были проведены с нарушениями. В завершение я хочу задать вам вопрос: если вакцины не предотвращают инфицирование и распространение, значит принудительная вакцинация ради защиты является бессмысленной. Но если вакцины эффективны в предотвращении передачи инфекции, уменьшают симптомы, показатели госпитализации и смертности, тогда чего боятся привитые?
Спасибо.

Сенатор Ron Johnson:

Благодарю Вас, д-р Баргава. Далее мы дадим слово доктору Рецефу Леви, заместителю завкафедры международной деятельности Школы управления Слоуна.

Retsef Levi, PhD:

Спасибо, сенатор, за приглашение на сегодняшнюю встречу. И спасибо всем, кто поделился своими историями. Лично я вдохновлён вашими рассказами. Каждый из нас должен прилагать больше усилий, чтобы ответить на ваши вопросы. Меня зовут Рецеф Леви. Я - профессор Школы менеджмента Слоуна с 2006 года. У меня нет конфликта интересов, о котором я мог бы заявить сегодня. Я говорю от своего имени и не представляю позицию школы.

Мой круг научных интересов лежит в области глубокой аналитики, управления рисками и безопасности. Я активно сотрудничаю с системами здравоохранения, работаю над производством биопрепаратов совместно с фармкомпаниями а также по многочисленным контрактам и стипендиям FDA. Я искренне верю в современную медицину. Я и шестеро моих детей полностью вакцинированы традиционными вакцинами, включая вакцину от гриппа. И я лично вакцинирован Модерной. Я не антиваксер. Я не республиканец. Я не демократ. Я просто учёный, который ставит под вопрос текущую риторику, которая доминирует в обществе, в политике общественного здравоохранения по всему миру, в США и в Израиле. И в то время, как её называют общепринятой риторикой, лично я нахожу её очень радикальной. Фактически, я убеждён, она считалась бы радикальной согласно любому основополагающему принципу управления глобальными пандемиями до событий двухлетней давности. Я не хочу повторять всё, что было сказано ранее, но я могу сказать, что знаю многих современных учёных и экспертов в медицине, которые, как и я, считают, что текущая риторика радикальная и ошибочная. Но лишь немногие из них готовы об этом заявить. И я не уверен, что могу их упрекнуть. Любая попытка отойти от основной сегодняшней риторики сталкивается с враждебностью, неприятием, и даже с исключением от правительства, включая финансирующие организации, общественных СМИ, и, хуже всего, самого научного сообщества.

Позвольте мне процитировать близкого коллегу из Школы управления Слоуна, члена Национальной Инженерной Академии. Это одно из самых выдающихся званий, которое может получить учёный. Он сказал мне кое-что, я приведу цитату: “Тебе следует быть осторожным, потому что тебя могут устранить”. Он сказал мне это в контексте опасений относительно текущей основной риторики, как управлять пандемией ковид-19. Позвольте мне привести несколько примеров, которые иллюстрируют, что я считаю, проблемным положением научной деятельности так, как это относится к ковид-19.
В апреле 2021 года многочисленные научные статьи основанные на данных из Израиля, были опубликованы в лидирующих научных журналах: Медицинском журнале Новой Англии и The Lancet. В этих статьях утверждалось, что вакцина Пфайзер обеспечивает более 90% относительной защиты от заражения ковид-19. Конечно, они не предоставили данные. Их цитировали СМИ, предположительно, предоставляя эпидемиологическую поддержку риторике о коллективном иммунитете, индуцированном вакциной, а также соответствующей обязательности вакцинации. Многие эксперты, включая меня, сразу же поняли, что эти исследования имеют значительные ошибки и что предполагаемая эффективность вакцин скорее всего ложная. В журналы было послано множество обращений. Большинство из них были отклонены и не были опубликованы, ссылаясь на аргумент, что это не является приоритетом. Через несколько месяцев все мы узнали, что эти предположения оказались крайне ошибочными. Вакцины не предотвращают заражение, или, по крайней мере, не предотвращают его на длительное время.
Фактически, история повторяется. Несколько недель назад две дополнительные научные статьи, по сути, тех же авторов, в тех же журналах, обещают нам, что бустерная доза, которая была введена в Израиле, эффективна более, чем на 90% в защите от инфекций. Позвольте мне упомянуть всего два изъяна этих статей, которые каждый легко поймёт. Первое говорит о том, что во время этих исследований пациентов наблюдают в течение очень короткого времени. В большинстве случаев, менее двух недель. Стоило бы задать себе вопрос, как такое вообще возможно, наблюдать за человеком 2 недели, чтобы определить эффективность вакцины?

Вторая проблема этих исследований состоит в том, что они не предоставляют данные о том, сколько тестов было сделано разным группам пациентов. Если это делать, если включать эти данные в анализ, вы сразу же увидите, что даже при наиболее оптимистичных прогнозах, сразу же после прививки вакцины не имеют 90% эффективности, а лишь примерно 60%.
Похожая ситуация и с безопасностью вакцин. Научные публикации в самых престижных журналах утверждают, что вакцина безопасна, но они забывают упомянуть о серьёзных побочных эффектах, таких как, например, смерть. Предпринимая попытки привлечь внимание к тревожным данным, я хочу поделиться личным примером. Я, совместно с соавторами, выявил, что если изучить звонки на национальную линию экстренной помощи Израиля с обращениями об остановке сердца у людей младше 40 лет, вы видим существенное увеличение звонков на 25% одновременно с кампанией по вакцинации в Израиле в начале 2021 года, со статистической ассоциацией с этой кампанией. Мы написали об этом статью. Мы не утверждали, что существует причинно-следственная связь между вакцинами и нашими наблюдениями, так как у нас не было доказательств этого. Но мы озвучили проблему, и мы призвали органы власти проконтролировать происходящее. Излишне говорить, что мы не получили ответ от властей, и, фактически, они публично заявили, что наши исследования лживы. Но более того, академические издания, одно за другим, стали отклонять статью. В большинстве случаев они аргументировали это тем, что она не является приоритетной. Что ж, не думаю, что называть вопросы безопасности лживыми, это правильно, как с точки зрения морали, так и науки.
Я считаю очевидным тот факт, что вакцины не безобидны. Они приводят к серьёзным и непредсказуемым побочным реакциям, и нам необходимо использовать их с осторожностью, руководствуясь основными принципами медицины: прежде всего - не навреди. Хочу уточнить, что я считаю, что вакцины важны в период пандемии для защиты групп риска от серьёзных заболеваний и летального исхода, равно как и лечебно-профилактические методы, как заметил ранее сенатор. Но я считаю, что мы должны их использовать только в случае полной уверенности, что мы сделали все возможное, и можем глядя в глаза людям сказать, что мы изучили все риски и преимущества этих вакцин. Борьба с этим тяжёлым вирусом требует смиренности, эмпатии и чтобы наука была на нашей стороне. Я крайне обеспокоен, что мы утратили всё это за последние 18 месяцев.
Спасибо за ваше внимание.

Сенатор Ron Johnson:

Спасибо д-р Леви, сейчас мы переходим к выступлению ещё троих но двое возьмут слово. Всех троих я встретил в июне, на предыдущем мероприятии по осложнениям вакцинации. И мы начнём со Стефани, мамы Мэдди Дэгари. Мэдди принимала участие в клинических испытаниях вакцины Пфайзер для детей. Во время испытаний ей было 12 лет, сейчас ей 13. Она пострадала от прививки. Обе, и Бри и Мэдди, были трагическим образом проигнорированы, отброшены и позабыты производителями вакцин и органами здравоохранения. Я рад, что Стефани и Мэдди смогли к нам прийти, и Стефани готова поделиться с нами своей историей.

Stephanie and Maddie de Garay:

Здравствуйте, меня зовут Стефани Дэгари и это моя дочь Мэдди. Когда ей было 12 лет, она участвовала в испытаниях вакцины Пфайзер для подростков в возрасте 12-15 лет, которые проводились в детской больнице Цинциннати. Это первое испытание, в котором участвовали мои дети. До этого я никогда не задумывалась чтобы отдавать их для проведения испытаний. Но когда они спросили, могут ли они участвовать, это казалось беспроигрышной ситуацией.

Прошло более 9 месяцев с тех пор, как она получила вторую дозу она не может ходить, она передвигается на инвалидной коляске и использует назогастральный зонд для питания, она испытывает постоянные боли в животе, спине и шее. Она лежала там на стульях, потому что не может справиться с этим, она не чувствует ног и это только вершина айсберга. Когда она получила свою первую дозу, её реакция была обычной. У неё был жар, тело болело, наблюдалась утомляемость. Всё прошло в течение пары дней. Когда она получила вторую дозу, у неё сразу же заболело место укола и первое, что она мне сказала, что болит гораздо сильнее, чем в первый раз. Достаточно, чтобы об этом сказать. Меньше, чем через 12 часов, у неё начались очень сильные боли в области живота, ужасная тошнота, болезненные ощущения электрического тока по позвоночнику и шее, её руки были ледяными на ощупь, и ноги тоже, боли по всему телу, рука, куда делали вакцину, онемела, и я обнаруживаю больше и больше того, что я забываю, потому что так много происходит с ней. И пока я читаю всё это, я как-будто продолжаю заново всё документировать. У неё были сильные боли в груди, по её ощущениям это было похоже, как будто её сердце вырывали из шеи. Тахикардия, которую было видно на ЭКГ она чувствовала такое невероятное головокружение, что не могла стоять. Это её реакции, о которых я хочу рассказать чтобы дать всем правильное представление о том, что происходит на испытаниях, потому что я не знала, мои дети никогда не участвовали в клинических испытаниях до этого, поэтому мы пошли туда с доверием к фармацевтическим компаниям, к FDA и CDC, к больнице, где испытания проводились, это Детская больница Цинциннати очень авторитетная больница.

Когда вы принимаете участие в испытаниях, все используют мобильное приложение (есть слайды, чтобы можно было увидеть подробнее) оно называется TrialMax. Oни записывают реакции в течение 7 дней после получения каждой дозы, и это всё. Приложение позволяет заносить лишь определённые нежелательные реакции, такие как: жар, краснота в месте укола, боль, отёчность, головная боль, рвота и другие типичные ожидаемые реакции, и больше ничего. И вы пишете “слабая”, “умеренная”, “тяжёлая”. “Tяжёлая” означает, что нужно было обращаться в отделение неотложной помощи. Вы записываете повышенную температуру, отёчность, и это всё. Свободной формы нет. Совсем. Чтобы можно было занести какие-либо другие реакции, которые возникли за пределами обычных лёгких нежелательных реакций, за исключением анафилактической реакции. Есть полный список на сайте https://www.realnotrare.com/about

Что необходимо сделать, если у вас наблюдаются иные нежелательные реакции. Вы должны позвонить врачу-исследователю или руководителю клинических испытаний. И это единственный способ запротоколировать это, нет иного способа, какого-то объективного метода занесения данных и их документирования. Извините, я отклоняюсь от темы.

Итак, мы сделали то, что нам сказали, мы позвонили врачу-исследователю, и нас направили в отделение неотложной помощи детской больницы Цинциннати где проводились испытания, для проверки на аппендицит, которого у неё не обнаружили. Они даже не могли найти её аппендикс. Что попало в протокол исследования - неясно. И, да, мы спрашивали несколько раз, и просили, чтобы это было задокументировано. Мы до сих пор не знаем, что было на самом деле зарегистрировано. В общем, как вы понимаете, это открывает большое пространство для ошибок, связанных с человеческим фактором, и беспокойство о предвзятости отчётности которое исходит от руководителя клинических испытаний, это был д-р Фрэнк в её случае.
Вот что было сказано о Мэдди, на следующем слайде, если посмотрите на документацию в статье в Медицинском журнале Новой Англии (NEJM) о вакцине Пфайзер для подростков. Обратите внимание, что руководитель клинических испытаний Мэдди является ведущим автором этой статьи в NEJM. Абзац, касающийся нежелательных реакций, состоит из 308 слов, 76 из которых посвящены описанию одного единственного пациента, у которого просто наблюдалась температура выше 40 градусов. Не то, чтобы это было приятно, но все же. Я думаю, это немного серьёзнее. Абсолютно отсутствуют какие-либо упоминания о нежелательных реакциях Мэдди в этой статье. Нет ничего.

В экстренном разрешении FDA на применение вакцины нежелательные реакции Мэдди сведены до пяти строчек, где заявляется, что была диагностирована функциональная абдоминальная боль. Это боль в желудке. К моменту среза данных по испытанию 13 марта, Мэдди испытала на себе более 35 неблагоприятных последствий, разных вещей, происходящих с ней, очень похожих на все те случаи, о которых вы слышали здесь. И это происходило во время испытания. Например, кровь в моче находили 7 раз. Снижение зрения. Потеря чувствительности от талии и ниже. Головокружение, потеря сознания, судороги, мышечная слабость и т. д., все эти симптомы описаны на слайдах, все её реакции. Ни одна из них не была упомянута ни в одном документе. Она попадала в неотложку 9 раз, трижды была госпитализирована, лежала в больнице в течение 63 дней, и это было до 1 июня, посмотрите на даты статьи. Мэдди находилась в больнице, когда вакцина была утверждена для детей 12-15 лет. Доктор даже не знал об этом.

Так позвольте спросить, эта функциональная боль в животе, боль в желудке. Разве ваш ребёнок после боли в животе пересаживается в инвалидное кресло? Неужели боль в животе предполагает питание через зонд? Или может из-за боли в животе ваш ребёнок проводит 64 дня в больнице? Разве в анализе мочи при наличии боли в животе должна быть кровь? Я так не думаю. Я думала, что у Мэдди будут лучшие врачи из возможных и шансы на серьёзные осложнения ничтожны. Но это не так. Они сделали всё возможное, чтобы скрыть всё, что с ней произошло и поэтому это происходит со всеми остальными людьми и детьми. Итак, мой вопрос в том, вы слышите мою историю Мэдди не была исключена из испытания, а значит она всё ещё участвует в нём кстати говоря, как и мой сын Лукас, он был в группе плацебо и не получил вакцину, поэтому у них был один человек, если вы хотите знать, и у него не было ковида.
Если они настолько преуменьшили реакцию Мэдди на вакцину, то интересно, что на самом деле произошло с участниками этих клинических испытаний, у которых была реакция на первую дозу, и они так и не получили вторую, а значит, их исключили из испытания. Их дисквалифицировали. Мне интересно, что ещё было сокрыто, как в испытании Пфайзер, так и в любых других, потому что я знаю, что были факты, которые скрыли.
Спасибо.

Сенатор Roh Johnson:

Благодарю, Стефани. У меня есть вопрос Разумеется, мы пригласили генерального директора Пфайзер или другого представителя Пфайзер, но никто не пришел. Поскольку у вас хватило смелости выступить с заявлением в июне, вы привлекли определённое внимание СМИ, не мейнстримных СМИ, но Пфайзер должны были знать о вас. Связались ли они с вами с июня?

Stepahnie de Garay:

Ни Пфайзер, ни FDA или CDC никогда не связывались с нами и даже не пытались. Мы никогда ничего не слышали от них. Никогда. Наш случай также был занесён в VAERS. И до сих пор никакой реакции.

Сенатор Roh Johnson:

Это возмутительно. Я имею ввиду, не только то, что вас полностью проигнорировали, но я думаю то, что вы описали в своих показаниях я бы рассматривал это как сокрытие. Так что благодарю тебя, Мэдди. Благослови тебя бог. Дальше мы выслушаем Бриэнн Дрессен Бри, вам слово.

Brianne Dressen:

Как вы знаете, год назад я привилась от ковид, радостно подписавшись на клиническое испытание АстраЗенека здесь, в США. Я, как участник клинического испытания, была совершенно спокойна, даже если что-то пойдёт не так, то будут тщательно составленные и продуманные протоколы, чтобы обеспечить безопасность. Что будут собираться данные, что как положительные эффекты, так и риски будут проанализированы и презентованы обществу. Я никогда не сталкивалась с побочным действием ни одной вакцины, поэтому я посчитала, что ничего серьёзного со мной не произойдёт. Что ничего страшного нет.

До вакцинации фармацевтическая компания согласилась покрыть любые медицинские расходы в результате испытаний. К несчастью, из-за отсутствия поддержки с их стороны, нам пришлось перезаложить наш дом, чтобы оплатить медицинские счета. Как и в испытании Мэдди, у нас было приложение, Как и в испытании Мэдди, в нашем приложении был список заранее чётко обозначенных симптомов без любой возможности добавить любые другие симптомы. Поэтому любые симптомы вроде покалывания, судорог, припадков, парестезий, проблем с сердцем, слабости в конечностях мы никак не могли отметить их в приложении. Отчёт о клинических испытаниях, опубликованный в журнале NEJM, утверждал, что необходима вторая доза для продолжения участия в исследовании. А поскольку моя реакция была настолько серьёзной, АстраЗенека сообщила мне, что я не получила допуск к второй дозе. Они исключили меня из испытания, мои данные были утеряны, меня просто выбросили из результатов испытания. Мой доступ к приложению для участников эксперимента был аннулирован. Это кардинально расходится с тем, что отмечено в итоговом отчёте. В нем утверждается, что участники эксперимента отказались от второй дозы. И, поскольку я не получила вторую дозу, мои данные были полностью исключены. Почему эти данные не имеют значения? Отчёт о клинических испытаниях также говорит о том, что серьёзные побочные эффекты будут фиксироваться с момента подписания информированного согласия вплоть до 730 дня. В последний раз со мной связывались на 60-ый день. Сейчас идёт 365-й день с начала моего участия в испытании, а это значит, что 10 месяцев критически важных данных исключены из исследования безопасности вакцины.

В то время, как испытания продолжались уже без моего участия, моё состояние продолжало ухудшаться. Что же органы-регуляторы делают в отношении всего этого? Как мы слышали сегодня, вопросов, на которые необходимо найти ответы, слишком много. Главы NIH, FDA и CDC имели информацию из первых рук о моем и тысячах других случаев. Информация о них в отчётах о первичных данных появилась ещё в прошлом декабре. Я и ещё несколько пострадавших врачей продолжили обсуждать эту тему с FDA во время множества телефонных разговоров и имейлов. У нас даже состоялась видео-конференция с Питером Марксом и Джанет Вудкок. У меня лично есть обширная электронная переписка с Джанет Вудкок. Мы в буквальном смысле многократно просили и даже умоляли их признать эти побочные реакции. Они отказались. Они в курсе, что отсутствие с их стороны признания связи этих осложнений с прививкой создало непреодолимый барьер для получения нами медицинской помощи от врачей, которые полагаются на информацию, публикуемую этими организациями. Им известно о проблемах в этих клинических испытаниях, Им известно о смертельных случаях, им известно о том, что никто не связывается с теми, кто отправил информацию об осложнениях в систему VAERS, им известно о побочных реакциях у детей, им известно о случае Мэдди! Я лично обсуждала с ними случай Мэдди! Они знают о принуждениях, изданных в отношении пострадавших. Им известно о случаях самоубийств в результате многомесячных страданий. Они знают об агрессивной цензуре. Они в курсе о цензуре в СМИ. И о цензуре в научных кругах им также известно. Они в курсе всего этого. И знали об этом в течение многих месяцев.

Что именно известно NIH? Мне посчастливилось попасть в небольшую группу людей, поствакцинальные осложнения которых исследовались NIH. Нас было около 50-60 человек, принимавших участие в этом исследовании. Оно включало инвазивные тесты - все самые передовые виды тестов, какие вы только можете себе представить. В том числе виды тестов, недоступные для широкой публики. Мы получили инструкции от NIH не распространяться об участии в этом исследовании. Мы с радостью согласились, поверив их заверениями, что результаты наших исследований будут опубликованы. Это должно было произойти летом прошлого года. И это, наконец, дало бы возможность всем пострадавшим, всем этим людям получить соответствующую медицинскую помощь. К сожалению, NIH больше не отвечает на звонки от имени пострадавших. Это началось вскоре после нашей встречи с FDA. Это соломинка, которая спасла сотни людей, включая меня, а может и тысячи. И эту соломинку сейчас сломали. NIH сообщило мне и остальным, что наши побочные эффекты - это результат иммунно-обусловленного ответа на спайк-белок коронавируса.

CDC, FDA и NIH - мы существуем! Ваша система сломана, и вы знаете об этом. Вы постоянно и настойчиво говорите обществу, что тщательно отслеживаете данные и что ваши системы, сигнализирующие об опасности, надёжны. На самом же деле в вашей системе огромные дыры на каждом шагу. Вы не заботитесь о тех, кто страдает от серьёзных побочных реакций! Прекратите говорить людям, что вы это делаете. Ваш отказ действовать означает то, что таких, как мы, будет становиться больше. Возьмите ответственность за вашу роль в страданиях добропорядочных американцев, которые выполнили свою часть договора, сделав прививку, которые даже не подозревали, что с ними может случиться что-то подобное.
Вот реальный текст, который должен фигурировать в информированном согласии: Если вы заразитесь ковидом, вам будет оказана медицинская помощь. Но, увы, если у вас возникнет побочная реакция от вакцины - такая, как у Мэдди, или такая, как у Дага, разбираться с проблемой вы будете сами. Правительство не поможет вам. Фармацевтические компании не помогут вам. Медики не будут иметь понятия, что с вами делать. Финансовой помощи так же не последует. Все вопросы целиком и полностью вы будете решать самостоятельно.

Я бы хотела завершить своё выступление письмом подруги, которое я получила пару месяцев назад.
“Бри, Я больше не могу это терпеть. Это забрало у меня всё: карьеру, семью, мою жизнь. Моё тело непрерывно атакует само себя. И это хуже самых страшных пыток. Они просто стёрли сам факт моего существования. Пожалуйста, простите меня, я должна попрощаться с этим миром. Прошу, расскажи наши истории. Пожалуйста, убедись, что мир знает о жестокости, которой мы подверглись. Прощай, моя дорогая подруга, увидимся по ту сторону.”
Рейчел Волински, Джанет Вудкок, Питер Маркс, Энтони Фаучи, вы стёрли её, и многих других, таких же, как она. Их кровь на ваших руках. Вы не можете вернуть моих друзей, но вы можете спасти других от их участи, всего лишь сказав, наконец, правду. Если нам не помогут ни правительство, ни фармацевтические компании, то кто нам поможет?
Благодарю.

Сенатор Ron Johnson:

Спасибо, Бри. Я бы хотел попросить вас ещё кое-что добавит. Mы с вами общались после июньского мероприятия. Возвращаясь к июньскому мероприятию: около 2000 людей состояло в различных группах на Фейсбук. Это были группы поддержки, которые люди, такие как ваша подруга, использовали, чтобы утешать друг друга, и оказывать участникам психологическую поддержку. Также как вы оказывали психологическую поддержку тем, кто находился на грани самоубийства. Буквально в течение недели, я помню наш разговор с Кеном Рюттгерсом, эта группа увеличилась до 5000 участников. А потом... расскажите, что Фейсбук сделал с вашими группами поддержки?

Brianne Dressen:

Они нашли нас и быстро разделили. Они удалили из тех групп всех участников до единого, и мы потеряли связь со многими людьми, находившимися в кризисной ситуации.

Сенатор Ron Johnson:

Вы упомянули в своих показаниях, что NIH всё известно, CDC обо всём знают и FDA в курсе всего происходящего. Я благодарен тем СМИ, которые сегодня пришли на наше заседание. Но кроме глав этих агентств, мы приглашали также более популярные СМИ. Конечно же, они не пришли. На мероприятии в Милуоки в июне, у нас, на самом деле, было пару дюжин камер. Представители СМИ пришли, но, к сожалению, они не осветили эти истории. Они пришли, и, хотя речь сейчас совсем не обо мне, единственной целью их визита была возможность позже заклеймить меня “антипрививочником” вместо того, чтобы разместить на первых полосах газет по всему Висконсину истории Бри, Мэдди и жены Кена Рюттгерса. Вместо того, чтобы рассказать эти истории, они разместили мою фотографию под заголовками “Особо опасен”. Вот с чем мы имеем дело. И это то, с чем столкнулись эти люди. Поэтому эти люди обращаются и молят о помощи, чтобы их увидели, услышали, чтобы в их истории поверили. Тогда у них появится шанс вылечиться и восстановиться. Повторюсь: спасибо вам всем.

У нас есть ещё 7 докладчиков. Мне нужно выйти ещё раз проголосовать, поэтому я передаю слово... я думаю, сначала мы покажем видео Дэвида Хейли, потом будет д-р Доши, а я постараюсь вернуться как можно скорее. Спасибо.

David Healy, MD, FRCPsych:

4 недели назад Френсис Хоган рассказал нам, что Фейсбук поставил свои доходы выше нашего благосостояния и здоровья американской политической системы. НА заре интернета, многие из нас увидели в нем что-то, что, казалось, должно было помочь нам жить той жизнью, которую мы себе представляли. Но, похоже, Фейсбук каким-то образом превратил его в нечто, заставляющее нас жить той жизнью, которую придумали для нас другие.

Десятки лет назад, ещё до того, как идея о создании Фейсбук пришла в голову его основателю, Пфайзер и другие фармацевтические компании создали алгоритм, который мы называем рандомизированным контролируемым исследованием (РКИ). Так, посредством изолирования данных клинических исследований и публикации статей “теневого авторства” об этих исследованиях, РКИ превратились в единый алгоритм управления всеми нами. В самом начале, РКИ были способом, который помогал нам жить той жизнью, которой мы хотели, с новыми лекарствами и вакцинами. Затем РКИ превратились в способ заставить нас жить той жизнью, которая бы соответствовала планам Пфайзер. РКИ публикуемые этой компанией разделяют и клеймят доступную нам информацию о лекарствах и вакцинах по принципу отделения “зёрен от плевел”. В их варианте “зерна” - это то, что преподносит вам Джо Байден: вакцины безвредны - ну, подумаешь, поболит немного рука, зато они всех спасут. А “плевелами” называют дезинформацию. И Пфайзер используют свои РКИ, чтобы заклеймить то, что происходит на платформе Фейсбук, где люди, как Бри, Коди и другие с похожими проблемами, встречаются и пытаются понять, что же с ними произошло после прививки и существует ли способ это исправить, - как дезинформацию. Пфайзер использовали РКИ, чтобы делать это десятилетиями в отношении Золофта и других лекарств, и при этом навредили нам и нашим детям больше, чем любой алгоритм Фейсбук или Инстаграм.

Как и Фейсбук, они отлично знают, что делают, и ставят свою прибыль выше нашей безопасности. А в случае с американской политической системой, они причиняют ей столько же, если не больше, вреда при помощи принуждения вакцинации, чем любой алгоритм Фейсбук для влияния на выборы, повлиял на ход моей жизни. Но когда дело доходит до свободы слова, большинство людей понимает, что каждый имеет право называть белым то, что я называю чёрным. И это однозначно тот подход, который вам стоит рассмотреть в отношении сегодняшней науки. В данный момент правительство и компания Пфайзер вынуждают нас называть чёрное белым. И, когда дело доходит до этого, мы оказываемся в ситуации, когда на кону гораздо больше, чем защита свободы слова. Нам необходимо противостоять тирании. Фейсбук говорит вам, что чтобы начать взаимодействие с соцсетью, чтобы получить там информацию, которую вы хотите, вы должны также принимать и другую информацию, которую, возможно, не хотите видеть, без возможности заглянуть под “капот” Фейсбук и понять, сможем ли мы настроить алгоритм так, чтобы получать меньше дезинформации и быть менее подверженными цензуре.

Действуя по такой же схеме, Пфайзер хочет, чтобы вы думали, что для возможности получения их препаратов вам необходимо принять информацию которую они предоставляют. Если вам нужно изощряться, чтобы получить информацию, это не наука, это - бизнес. И именно в этом заключается наша проблема, потому что получить данные просто невозможно. То, что вам предлагает Пфайзер - это не научная информация, а рекламный буклет. Основное направление этого бизнеса - не забота о вашей безопасности. Их основные цели - продажа лечения и получение прибыли. Эта корпорация не пытается помочь нам жить той жизнью, которой мы хотим она занимается тем, что заставляет нас жить той жизнью, которую для нас запланировали Пфайзер.

Данные - это основа науки. Вот у вас есть некоторые данные. У вас есть такие люди, как Бри и Мэдди, которые участвуют в клинических испытаниях. Ваша работа заключается в том, чтобы посмотреть на то, что с ними случилось, услышать их рассказ и решить, считаете ли вы, что они говорят правду, или вы склонны доверять фантастическим сказкам, которыми вас кормит Пфайзер. Чтобы быть уверенными в своих выводах, вы пообщаетесь с ними, допросите меня и придёте к тому, что ваш взгляд на проблему может быть только предварительным. Он не является истиной в последней инстанции, но это и есть наука - предварительные взгляды, которые вы можете позже изменить. Если вы не видите данных, это - не наука. Отчётов по испытаниям Пфайзер вы не видите, но у вас есть данные в виде людей которые пострадали, и, если вы распространите историю о том, что, по вашему мнению, это вызвано вакцинами, вы получите людей, работающих над проблемой “как же вакцины вызывают такие побочные эффекты”. Если же вы не распространяете эту информацию, вы сами становитесь частью проблемы, и делаете именно то, что хочет от вас Пфайзер.
Пфайзер не занимаются наукой. Они строят бизнес. FDA знает об этом и поощряет такую практику. Если мы примем обязательные прививки без предоставления нам данных об исследованиях, мы откроем дверь для установления тирании.
Спасибо.

Peter Doshi, PhD:

Я сейчас обобщу то, что сказал д-р Хейли и подчеркну моменты, касающиеся прозрачности данных. В своём видеообращении доктор Хейли упомянул о том, что за клиническими испытаниями Пфайзер стоит не наука, а бизнес. Я наблюдал за ходом спонсированных индустрией клинических испытаний более 10 лет и склоняюсь к тому, чтобы согласиться с доктором Хейли - бизнес и маркетинг в них часто оказываются у руля. В моем случае аналогичная ситуация случилась 10 лет назад в разгар другой пандемии — свиного гриппа. В течение четырёх лет мы боролись за то, чтобы получить доступ к данным клинических исследований препарата Тамифлю. Вместо рассказывающей о клинических испытаниях журнальной статьи на 8 листов, мы хотели получить доступ к 1000 страниц внутренних документов о ходе эксперимента, которые, как мы знали, были скрыты. Факт того, что данные об испытаниях Тамифлю были недоступны, стал шоком даже для редакторов медицинских журналов, которые обоснованно предполагали, что раз данные являются фундаментом научного процесса, то, безусловно, они должны быть доступны. Но этого не случилось ни тогда, для исследований Тамифлю, ни сейчас, во время испытаний вакцин от ковид.

По факту, если вы заинтересованы в анализе данных исследований безопасности вакцин Пфайзер, вам придётся подождать до мая 2025, прежде чем вы сможете их у компании хотя бы запросить. Модерна на запрос недавно ответила, что данные “возможно будут доступны в публикации финальных результатов исследований в 2022”. А исходя из того, что испытания официально не завершатся до октября 2022, мы, в этом случае, скорее всего, говорим о конце 2022 года. Так что да, фаза испытаний ещё не закончена, и да, врачи и учёные, которые хотят увидеть данные клинических испытаний, должны будут подождать ещё год, прежде чем получить к ним доступ. Для получения информации от Джонсон и Джонсон попробуйте запросить её в следующем июле. Если вы не были в курсе, что данные недоступны, я подозреваю, что это происходит потому что так мало медицинских работников и исследователей привыкли проводить независимую проверку изначальных данных. Поэтому никто не бьёт в набат, когда эти данные недоступны.

Так что в то время, когда нам говорят продолжать следовать за наукой то, за чем мы на самом деле следуем, не является научным процессом, основанным на открытости и доступности данных. Мы следуем за процессом, в котором данные держатся в секрете, и в моем понимании, в этом есть что-то очень антинаучное. Я боялся, что мы окажемся в такой ситуации, потому что, как ни жаль мне об этом говорить, секретность данных - это статус-кво. В 2015 году Институт Медицины опубликовал исследование с призывом к изменению культуры предоставления информации, чтобы передача данных заинтересованным лицам стала нормой а не исключением. Но изменения с тех пор были незначительны.

В прошлом августе, до того как у нас появились результаты каких-либо ключевых испытаний вакцин от ковида, я, в соавторстве с доктором Хейли, написал комментарий, о том, что медперсонал и профессиональные сообщества должны объявить заранее, что они не одобрят схемы лечения или вакцины до тех пор, пока не будет полной прозрачности данных. Основная мысль, которую я пытаюсь донести, достаточно проста: данные об испытаниях вакцин от ковида недоступны, и они будут недоступны ещё многие годы. Тем не менее, мы не просто просим а заставляем миллионы людей использовать эти продукты. Называйте сложившуюся ситуацию как хотите, но без данных - это не наука.

Linda Wastila, BSPharm, MSPH, PhD:

Мы услышали выступления многих людей, которые говорили о пробелах не только в научной литературе, но и в данных наших клинических испытаний. Также мы обсуждали пробелы в данных в системе VAERS. А сейчас мы перейдём к выступлениям наших медработников. Мы услышим два свидетельства медработников, чьё здоровье было подорвано, - это доктор Валског и Шон Баркаведж. Затем мы услышим свидетельство Аарона Сири адвоката, представляющего интересы многих медработников.

Joel Wallskog, MD:

Меня зовут Джоэл Валског. Благодарю за возможность выступить сегодня. Я хирург-ортопед из Мекуон, Висконсин. После окончания школы я потратил почти 14 лет на обучение и тренинги. Я основал большую частную ортопедическую практику, главным образом специализирующуюся на замене суставов. В среднем, ко мне приходит 5000 пациентов в год, и ежегодно я провожу более 800 хирургических операций. Несмотря на то, что моим главным приоритетом в жизни является семья, я любил свою работу хирурга-ортопеда. Мои пациенты и коллеги однозначно скажут, что я горю своей работой.
30 декабря 2020 я получил первую дозу вакцины от ковида Модерна. Изначально процедура прошла без каких-либо заметных побочных эффектов. Примерно через неделю, я почувствовал онемение в ногах - ощущение покалывания маленьких иголочек. У меня так же начались похожие на электрический шок спазмы по всей длине позвоночника, отдающиеся в ноги. Через несколько дней я сделал МРТ шейного отдела позвоночника, на котором не было выявлено резких изменений, которые могли бы быть причиной возникновения онемения. Ещё через 3 или 4 дня я сидел в своём кабинете на работе, общаясь с пациентом. Я попытался просто встать с кресла. Сделать этого я не смог. Я подтянулся на руках и снова упал обратно в кресло. Позднее в тот же день я сделал МРТ грудного и поясничного отдела позвоночника. Вскоре после этого, а именно через 2 или 3 дня, я был на приёме у невролога, который поставил мне диагноз: поперечный миелит. Это редкое заболевание, при котором миелиновый слой нервных клеток грудного отдела моего позвоночника был повреждён. Мой невролог посоветовал мне взять отпуск на 2 или 3 месяца. Я согласился отдохнуть 2 недели. После возвращения на работу 2 последующих дня я проводил операции, хоть и работал по укорочённому расписанию. После окончания второго рабочего дня, я чувствовал себя ужасно. Все моё тело от пупка вниз онемело. Я с трудом мог ходить. И с тех пор я на работу так и не вернулся. Работать хирургом-ортопедом мне небезопасно.
После постановки диагноза я поднял вопрос о том, может ли моё состояние быть связано с вакциной Модерна, которую я получил. Я попросил своего работодателя отправить отчёт об этом в систему VAERS. Я знал о том, что испытания британской вакцины АстраЗенека дважды откладывались из-за трёх случаев поперечного миелита. Я предположил, что FDA и CDC будут обеспокоены моим диагнозом и ожидал, что со мной свяжутся вскоре после того, как данные о моем побочном эффекте были добавлены в систему VAERS. Ни телефонного звонка, никакого другого контакта не последовало. Прошли недели, и я сам связался с CDC. Они подтвердили мою запись в системе VAERS, но сообщили, что моя реакция попадает в категорию несерьёзных, так как я не был госпитализирован, и не умер. Больше я ничего от CDC не слышал. Никакого контакта от NIH, никакого контакта от FDA. Я несколько раз напрямую сообщил о своём побочном эффекте компании Модерна и попросил со мной связаться. Никто из компании Модерна на связь не вышел.

Если описать одним словом то, как я себя чувствовал в первые месяцы после того, как узнал о своём диагнозе - брошенным. Моя жизнь драматическим образом изменилась после этой побочной реакции. Моя 19-летняя карьера, обучение которой у меня заняло почти 14 лет, скорее всего окончена. Хотя количество спазмов, похожих на электрический шок, снизилось, онемение, слабость и плохое чувство баланса остались неизменны с января 2021. Я теперь сравниваю себя с автомобилем. Начинаю каждый день с наполненным на ¼ топливным баком, и когда он заканчивается, я больше ничего делать в этот день не могу. Если я потрачу слишком много сил, как сегодня, то планирую следующий день или два провести на диване. Позвольте мне подчеркнуть: я за вакцинацию. Я получил дозу вакцины Модерна от ковида. Я хочу подчеркнуть, что у меня при этом развилась серьёзная побочная реакция. Я призываю CDC, FDA, NIH и все другие вовлечённые в этот вопрос государственные агентства послушать пострадавших. Их серьёзные побочные эффекты реальны. Я призываю всех сделать данные по исследованию вакцин от ковида открытыми и прозрачными. Данные в системе VAERS совершенно неадекватны. Я в ужасе от того, что мы, как страна, похоже, полностью зависим от иностранных данных. Я призываю к выделению дополнительных средств на изучение этиологии и лечения этих серьёзных побочных реакций. Кроме того, я призываю Конгресс принять законы, позволяющие выдавать финансовые компенсации пострадавшим от вакцинации от ковид-19.
Спасибо.

Shaun Barcavage, FNP-BC:

Добрый вечер. Тех, кто страдает молча, слишком много. И не потому что они не хотят рассказать свои истории, а потому что они пытались говорить, но столкнулись с безразличием. Я здесь ради тех, кто не смог присутствовать из-за проблем со здоровьем или финансами. Мне повезло, что я сам вообще могу находиться здесь сегодня, потому что ещё вчера я заканчивал курс лечения введением иммуноглобулина внутривенно, и сейчас принимаю высокие дозы стероидов для подавления моей иммунной системы. Сегодня я выступаю как частное лицо, и не представляю никакую организацию или учреждение. Это моя личная правда. Моя история.

Меня зовут Шон Баркаведж. Мне 51 год. Я - практикующий медбрат-исследователь. Я потомок трудолюбивых шахтёров и горжусь тем, что родился в угледобывающем регионе Пенсильвании. Для меня очень важна честность. Так как мы живём в гипер-поляризированном мире, позвольте мне начать с уточнения. Я высокообразованный человек. У меня 4 высших образования. Медицина - моя вторая профессия. Я был консультантом в Госдепартаменте в течение 15 лет, работал во времена падения коммунизма в Восточной Европе и Балканской войны, в потом вернулся и стал медбратом, потому что я любил медицину. Моё сегодняшнее присутствие здесь не имеет никакого отношения к политике. На первом месте для меня стоят интересы пациентов и наука. Всю свою жизнь я активно выступал за вакцинацию и часто ссорился с членами своей семьи, убеждая их сделать прививки. Однако, как и многие другие, я немного сомневался относительно вакцины от ковида У каждого из нас были свои опасения. Я переживал по поводу новой платформы, нового вектора спайк-белка, из-за того, что мы полагались на долгосрочные исследования в лабораторных условиях при отсутствии долгосрочных данных безопасности для людей. Но как исследователь и учёный, я также осознавал необходимость контролировать и прекратить пандемию. Поэтому я сделал прививку.
Как исследователь, я полностью осознаю возможность возникновения реальных побочных реакций. Нет ни одного лекарства или вакцины, не вызывающих побочных реакций. Я это понимаю, но и все остальные должны об этом знать. Когда я попал в мир реальных побочных реакций, мне быстро открылось множество различных моментов, связанных с процессом выведения вакцин на рынок. До 29 декабря 2020 года, того дня, когда моя жизнь кардинально изменилась, я был энергичным, весёлым, эмпатичным, здоровым человеком без хронических заболеваний, не принимал лекарств на постоянной основе. У меня никогда ранее не было реакций на прививки.

Позвольте коротко описать историю возникновения моих побочных реакций. Я пошёл в больницу, в которой работаю, отстоял в очереди. Почти сразу же после введения вакцины, я испытал приступ онемения в правой руке. Укол мне сделали в правую дельтовидную мышцу. С течением времени онемение и покалывание охватило правую сторону моего лица, глаз, и ухо. Я посетил невролога, одного из лучших неврологов в Нью Йорке, и он сказал: “Если это побочный эффект от первой дозы - делайте второй укол. Мы ещё не знаем, что это, весь процесс новый.” Неприятные ощущения утихли, и я, вопреки своему предчувствию, пошёл и занял очередь на следующий укол. Вторая доза буквально отправила меня в штопор. В течение 4-х дней у меня развился изнуряющий шум в ушах. О том времени я помню, что провёл февраль свернувшись в позу эмбриона на полу ванной комнаты, думая, как я вообще смогу жить с этим дальше. Шум был настолько сильным, что я не слышал телевизор, я не мог слушать музыку, или читать книгу или слышать, что говорят мне люди. Я думал, что моя жизнь закончена. Присутствие симптомов продолжалось. Правая сторона лица снова начала покалывать, появились онемение и чувство стеснения в горле, тахикардия, дикие скачки давления, сильные головные боли в правом полушарии и затуманенность сознания. Я снова пошёл к неврологу и рассказал ему обо всем, что со мной происходило. Он сказал просто переждать, возможно всё снова утихнет само. Я сказал, что не думаю, что это пройдёт само, ведь боли очень сильные. И я оказался в отделении неотложной помощи 30 января. Несмотря на годы моего опыта работы медбратом, будучи знакомым с процессами испытания вакцин, я сказал осматривающему меня врачу, что, возможно, у меня побочная реакция на прививку. Врач, ничего не знавший о побочных эффектах вакцин, быстро отбросил мою идею как несостоятельную, и отправил меня домой с ибупрофеном. Столько возможностей помочь мне было упущено. Ситуация продолжала ухудшаться и у меня развился синдром постуральной тахикардии. За все время работы медбратом, я о таком даже не слышал. При этой болезни человек не может простоять и пяти минут без резкого учащения сердцебиения, тошноты и наступления предобморочного состояния. У меня появилась тяжёлая бессонница. До этого проблем со сном у меня никогда не было. Но вот внезапно я принимаю по пять таблеток, чтобы уснуть. Меня мучают судороги, тремор и адреналиновый криз. Такой криз, который сжигает мышцы в моём желудке.

Я не глупый человек. Я как чихуахуа, прыгаю и кусаю ответственных за пятки. Я хочу получить ответы и борюсь за право их получить. Я искал ответы на свои вопросы по всей стране, от Нью Йорка до Калифорнии. Преследовал лучших исследователей, учёных и врачей, и ничего не смог добиться. Никакого признания существующей проблемы. От меня просто отмахивались. К августу я буквально взрывался от общей невропатии тела. Только представьте себе, каково это просыпаться посреди ночи от покалываний в руках и ногах, жжения в стопах, и зуда по всему телу, будто я упал в куст крапивы. Я знал, что мне нужно настаивать на своём. Большинство моих симптомов были субъективны, a врачи не очень хорошо реагируют на субъективные симптомы. Вам сразу приписывают неврозы. Поэтому я настаивал на выявлении объективных симптомов, объективных данных. Я настоял на проведении тилт-теста. Он показал вегетативную дисфункцию. Я настоял на биопсии кожи. Она показала невропатию тонких волокон. И несмотря на это, я не мог найти ни одного врача, которого бы заинтересовал мой случай. Я исследователь, и вот что забавно: Вот он я, пример необычного случая - изучите меня! Я идеальный кандидат! Я предоставлю объективную информацию. Если говорю, что боль на 7 из 10, то это именно 7 из 10. Я не преуменьшаю и не преувеличиваю.
Я чувствовал себя настолько одиноким и напуганным, что обратился к соцсетям, потому что не мог найти никого с похожими проблемами, чтобы поддержать друг друга. В считанные месяцы я нашёл тысячи людей. Я создал группу для тех, у кого тоже развился шум в ушах. Спустя месяц в ней было 3500 участников. Я нашёл ещё 6 групп, посвящённых неврологическим симптомам. Я начал помогать им как медбрат, это был лучший способ помогать другим, который был мне доступен. Я начал проводить собственные исследования, читать журналы, слушать то, что слушают они, читая столько, сколько смогу, и делиться найденной информацией с остальными. Людям без медицинской страховки я помогал, расшифровывая результаты анализов. Тем, у кого не было денег, подсказывал, какие тесты и анализы им нужны прежде всего, чтобы максимально эффективно использовать имеющиеся средства. Но социальные сети работают по сумасшедшим алгоритмам. Вот ты находишься в ситуации, ты ищешь помощи и поддержки, ты их находишь, и внезапно получаешь клеймо «дезинформация». И вот ты вроде уже не существуешь и становишься антипрививочником. И проваливаешься ещё глубже в отчаяние.

До сих пор ни один из врачей, к которым я обращался за помощью, а я обращался ко многим, это длинный список, и у меня есть все их имена, сохранены все их имейлы, что они мне говорили, чего не могли сказать или не сделали. Ни один из них не добавил мой случай в VAERS. Ни один. Все отчёты о своём случае я сделал сам. Моя задача сегодня - говорить от лица учёного. Много уже было сказано сегодня. Я просто подчеркну, что если мы вводим обязательную вакцинацию, то, очевидно, нам нужно обязать производителей и правительство тоже участвовать в процессе, и изучать побочные эффекты. Это неправильно. Это аморально. Побочные реакции на вакцины реальны, и они - часть науки. Мне не повезло, но это неэтично, прятать осложнения от прививок, даже если это делается из каких-то благих побуждений.

Вот вам один из примеров как наше собственное правительство делает всё, чтобы скрыть эту информацию. Зайдите на сайт OSHA (Управление по охране труда) Там прямо указано, что не обязательно вести учёт побочных эффектов прививок у работников отраслей, в которых вакцинация обязательна. Посмотрите на их сайте, это все в открытом доступе - они не обязывают собирать данные об осложнениях от прививок. Это моё правительство.

Насчёт открытости данных. Мы знаем, что NIH провело исследование. Хотелось бы узнать, что оно обнаружило. Неэтично скрывать исследование, если оно содержит информацию, которая может помочь людям. Я это знаю, я сам исследователь. Мы также просто обязаны вернуть науку в руки учёных, и увести её от мира денег спонсоров и политики. Мы заслуживаем безопасные и эффективные вакцины, но мы также заслуживаем эффективное и безопасное правительство. Я не думаю, что мы имеем это сегодня... Я тут немного пропущу, потому что об этом уже говорили...

Я хочу, чтобы вы знали, я медицинский работник, который использует научный подход. И я остаюсь сторонником вакцин. Я посвятил всю жизнь медицине и помощи людям. К сожалению, я оказался в стане пострадавших. Но самая настоящая трагедия, это не только недостаток адекватной поддержки со стороны медицины, но активное и скоординированное отрицание ситуации, в которой мы оказались даже моими коллегами. Наконец, я хочу, чтобы вы знали, что я никогда не был активистом, я никогда не представлял, что окажусь здесь. Но страх и отчаяние изменили меня, этот опыт вдребезги разбил мою жизнь, так же как и жизнь всех вас. Я вас всех понимаю. Круглосуточный шум в ушах забрал у меня тишину и спокойствие. Влияние этой ситуации на мою медицинскую карьеру, которую я люблю и так долго строил, невозможно переоценить. Я буду продолжать бороться. Я буду продолжать исследовать. Я найду ответы для людей. И я положу свою жизнь на исследование этого вопроса.
Спасибо за ваше время.

Сенатор Ron Johnson:

Спасибо Шон, именно поэтому мы здесь Чтобы люди наконец услышали, и ответы могли бы быть найдены. Наш следующий участник - это адвокат Аарон Сири. Аарон представляет доктора Патрицию Ли, отважного и храброго врача, как и все собравшиеся здесь сегодня, которая просто не могла больше молчать, и писала в разные органы насчёт того, что она наблюдала в своей практике. И конечно эти органы, как и в случае всех собравшихся здесь, просто проигнорировали её. Поэтому, мистер Сири.

Aaron Siri, Esq.:

Спасибо. Спасибо, сенатор Джонсон, и спасибо всем, кто поделился своими историями. Я знаю, что это не легко. В моей юридической фирме работают более 20 специалистов, которые представляют людей, пострадавших от вакцин, и делали это многие годы. Поэтому нам очень знакомы подобные разбивающие сердце истории, и я сочувствую каждому из вас. Хотя мы представляем людей, которые пострадали от вакцин, уже достаточно давно, лишь с появлением вакцин от ковида нам начали обрывать телефоны, и поступила лавина имейлов и заявок. Даже если бы мы могли судиться с фармкомпаниями по поводу всех этих побочных эффектов, это было бы выше человеческих сил для моей фирмы, и даже при коллективном усилии всех адвокатов в стране, которые занимаются этим вопросом (всего таких 100).

На данный момент невозможно судиться с Пфайзер, Джонсон и Джонсон или Модерной ни по одному случаю побочных эффектов. Невозможно также подать иск в программу компенсацию побочных эффектов вакцинации. Вас отсылвают на программу под названием CICP, которая требует стандарт доказательств, который делает практически невозможным получение компенсации. И даже если вы одержите победу, объём компенсации будет смехотворным.

Среди людей, которые связались с нашей фирмой, много врачей со всей страны, которые сами пострадали от этой прививки. Я говорил со многими из них. И хотя их истории отличаются, их побочные эффекты отличаются, есть три общих момента во всех этих историях. Первое, и мы слышали это сегодня от многих из вас, это что после того, как они пострадали, они обратились в то самое медицинское учреждение, в котором они работают, чтобы получить помощь. Несмотря на то, что они сами являются врачами, первая реакция коллег на их жалобы была: “Мы вам не верим”. Часто им говорили, что это проблема психологического характера и вместо лечения побочных эффектов, их отправляли за помощью к консультантам, ведущим психологические группы. А это врачи! Во многих случаях они были вынуждены уходить ни с чем, и обращаться к другим врачам, с которыми они вместе учились или работали, к тем коллегам, которые бы им поверили.

Второе частое совпадение во всех историях - это то, что пострадавшие врачи зачастую самостоятельно заполняли отчёт о побочных эффектах вакцинации в системе VAERS. Их лечащие врачи этого не делали. После отправки отчёта в систему VAERS они, как и многие из вас, ожидали, что с ними свяжутся для проведения исследований побочной реакции, но этого не происходило. Многие рассказывали, как после этого они брали инициативу в свои руки и связывались с CDC или FDA и другими организациями системы здравоохранения самостоятельно. Опять же, в ответ следовало либо молчание, либо, после недолгих обсуждений, результат был одинаков: “Не беспокойтесь, система VAERS этой проблемы с безопасностью вакцины не видит, а, значит, и видеть здесь нечего. Ваша проблема - и не проблема вовсе, потому что в VAERS подтверждающих её данных нет”.

Один из вопросов, который я часто задаю врачам, обращающимся в нашу фирму, это “Готовы ли вы открыто рассказать о том, как наши организации в системе здравоохранения не справляются со своими обязанностями?” Реакция на него обычно тоже одинаковая - это панический ужас перед гонениями со стороны этих организаций, от официальных представителей от здравоохранения и медицинского истеблишмента просто за то, что эти врачи публично выскажутся даже поделившись своими личными историями возникновения побочных эффектов. Ни один врач не соглашался открыто рассказывать о своём опыте, пока, как вы, сенатор, отметили ранее, доктор Патриция Ли, которая сама не пострадала от вакцины, но, следуя зову своей совести, не смогла сидеть и молча наблюдать вопиюще серьёзные побочные эффекты вакцинации. Она сделала то, что должны были сделать все остальные врачи - внесла данные о ряде побочных эффектов в систему VAERS. Она ожидала, что с ней по этому поводу кто-нибудь свяжется, но этого не произошло. А были там не просто какие-то случаи, а случай молодой беременной женщины, которую парализовало, после чего она прожила только до рождения своего ребёнка, и умерла месяц спустя; история двух других молодых женщин, которые потеряли большую часть тонкого кишечника - словом, ужасные побочные эффекты. Она ждала звонка, которого так и не последовало. А когда никто с ней не связался, она сделала то же самое, что и многие из вас написала письмо напрямую в CDC и FDA. Вот это письмо. Они отправила его 28 сентября 2021. Письмо находится в общем доступе, вы можете с ним ознакомиться. Она ждала день, два, семь. Когда на восьмой день ответа не последовало, наша фирма отправила этим организациям запрос, неужели они и дальше собираются игнорировать то, что им прислала традиционный врач-педиатр, проходивший обучение в медицинских центрах Гарварда и Джорджтауна рассказывающая вам о серьёзных побочных последствиях после использования этого продукта. В конце-концов они ей всё-таки ответили. И у них даже состоялась встреча. И что же они ей сказали? Не о чём беспокоиться. В VAERS нет никаких данных о том, что вакцина небезопасна - значит, все ок. Самая невероятная часть той встречи состоялась, когда доктор Патриция Ли пересказала все истории в таких подробностях, которые бы довели до слез большинство людей, и спросила доктора Маркс и пятерых других представителей FDA и CDC, есть ли у них вопросы, И конечно же, повисло молчание, которое продолжалось до тех пор, пока Доктор Маркс не начал говорить, объясняя, что в этой замечательной системе они никаких сигналов об опасности не видят. Все совершенно безопасно.
Этот храбрый поступок доктора Патриции Ли подтолкнул других врачей, и не только врачей, обращающихся в нашу фирму за помощью при аналогичных историях, хотеть делиться своими переживаниями и выступать публично. 27 октября 2021 мы отправили это письмо в FDA, CDC и NIH. К письму мы приложили 11 заявлений от врачей с подробным описанием похожих случаев катастрофических осложнений от вакцинации от ковид. Все они так же подробно все описывали, как отчёты доктора Ли. Мы получили ответ. Вот он. Мы опубликовали его в открытом доступе, вы можете его найти онлайн. Ни единого вопроса о побочных эффектах от этих организаций не последовало. Только отписки, что всё нормально, система VAERS подтверждает, что препараты безопасны, и говорить здесь не о чем.

Что бы я ещё хотел подчеркнуть относительно этих заявлений от врачей - это то, что несмотря на невозможность продолжать практику, несмотря на принесённый их здоровью катастрофический вред, большинство из них все равно отказывались обнародовать свои настоящие имена. В заявлениях их имена изменены, а личности скрыты, так как несмотря на то, что они не могут вести свою обычную медицинскую деятельность, у них до сих пор остаётся этот парализующий страх подвергнуться травле со стороны этих самых организаций здравоохранения. Я хочу обратиться к тем, кто всё же подписал документы своим именем: я надеюсь, что ваша храбрость вдохновит остальных врачей, и снежный ком жалоб приведёт к признанию побочных эффектов, о которых мы сегодня говорим. Это станет первым шагом к признанию существования серьёзных побочных эффектов. До тех пор, пока государственные организации здравоохранения не признают наличие этих побочных эффектов, вы не сможете рассчитывать на лечение. И я бы также добавил, что именно поэтому все, кто выступает - все врачи, все доктора наук, кто пришел сюда сегодня, ставят свою карьеру под угрозу. И они сами, и мы все это отлично понимаем. Приходя сюда, они ставят на кон свои карьеры. И я уверен, что все вам бесконечно благодарны за это. Так не должно быть, что врачи вынуждены рисковать всем ради борьбы за своих пациентов.
Спасибо.

Сенатор Ron Johnson:

Спасибо мистер Сири. Кстати не думайте, что вы один получали отписки от организаций здравоохранения. Я отправил 25 писем, и я очень изредка получал в ответ, и даже тогда это была отписка, такая же, как получали вы и доктор Ли. Наш следующий участник - Ким Витзак, международная защитница по безопасности лекарственных средств и спикер, выступает в качестве представителя потребителей в FDA психофармакологическом консультативном комитетe по лекарственным средствам. Мисс Витзак.

Kim Witczak:

Отлично. Спасибо. Во-первых, большое спасибо сенатор Джонсон, за проведение этого заседания сегодня. Также хочу выразить признательность участникам заседания, особенно тем, кто смело рассказал свою историю тяжёлых личных потерь и трагедий, как прямого следствия этих вакцин. Это требует мужества, обязательства и огромного желания показать и рассказать вашу правду, особенно когда силы, многие силы не хотят, чтобы мир увидел эту часть истории. Возможно, вам интересно, почему я так глубоко забочусь об этой проблеме. К сожалению, я слишком хорошо знаю высокую цену неисправной системы по контролю за лекарственными средствами. Моя история началась 18 лет назад. Мне нравится называть себя случайным активистом. Я никогда не намеревалась заниматься этим активизмом.

6 августа 2003 года, моя жизнь изменилась навсегда. Мой муж после почти 10 лет брака, был найден висящим на стропилах нашего гаража, мёртвый, в возрасте 37 лет. У него не было ни депрессии, ни последствий депрессии или какого-либо другого ментального заболевания. Он только что начал работать на должности своей мечты в компании старт-апе, и у него были проблемы со сном, которые нередко встречаются у предпринимателей. И он пошёл к своему врачу и ему назначили антидепрессант Золофт off-label (не по инструкции) от бессонницы. Спустя пять недель Вуди покончил с собой. На тот момент существовало никаких предостережений (black box warning), предупреждений о таких эффектах у антидепрессантов, как суицид, так что это стало моей миссией - просвещать и помочь внести изменения в инструкцию. Практически сразу после этого, мой шурин и я стали приезжать сюда в Вашингтон, встречаться с FDA, Конгрессом, и даже помогли в расследовании подкомитета энергетики и торговли, что в конечном итоге привело к слушаниям в Конгрессе. В конце концов мы добились того, что суицид был добавлен в “предупреждение чёрной рамки” в инструкции в 2004 году для детей, и в 2006 - для молодых взрослых. Подумать только, что это случилось через 13 лет после того, как FDA впервые провела слушания по антидепрессантам и суицидам в 1991. Сколько жизней было разрушено и сколько семей распалось прежде чем FDA наконец предупредили о связи между суицидами и антидепрессантами.

На одной из наших первых встреч с главами FDA, теми самыми, о которых вы говорите сегодня, мы спросили, почему агентство не поинтересовалось и не планировало провести расследование, особенно если кто-то, у кого никогда не было депрессии, дошёл до того, что повесился. Так же как Национальный совет по безопасности транспорта проводит расследование после авиакатастрофы, я бы подумала, что FDA захотят докопаться до истины в том, что произошло, но чиновники FDA вместо этого сказали нам: “Ой, эти истории (то есть, моя жизнь) - это просто анекдотические случаи”. Они не видели суицидов или или склонности к ним в ходе начальных клинических испытаний компании.

Вначале я подумала, что это был просто частный случай с антидепрессантами. Вскоре я осознала, что это гораздо большая системная проблема с нашей национальной системой безопасности лекарств, системой, движимой коммерческими интересами и усугубленной такими проблемами, как недостаточная прозрачность, конфликт интересов, неправомерное влияние и политика внутри FDA и CDC. Кроме этого, есть простой печальный факт, что большинство людей предпочитают говорить о пользе. Пользе лекарств. Побочные эффекты или вред, - это депрессивно. Счастье в неведении, пока вы не оказываетесь тем, кого это затрагивает.

Когда правительство страны и штатов начали проталкивать эту программу массовой вакцинации, я следила за ситуацией с большим интересом. Провозглашённые безопасными и эффективными, вакцины позиционировались как единственный выход из этой пандемии. Если вы посмели усомниться в науке, в безопасности вакцин или в господствующем нарративе - вы подвергались цензуре или обвинялись в распространении дезинформации, или клеймились антиваксером. Меня ошеломляет, что когда вы выпускаете в свет продукт, особенно такой, который был поспешно протестирован и проверен, и используется миллиардами людей по всему миру, что FDA и другие регулирующие органы не создали надёжную проактивную программу мониторинга безопасности в рамках внедрения. Страшно подумать, что FDA может не иметь армию врачей, прочитывающих сотни тысяч отчётов в VAERS или отвечающих всем вам, потратившим своё время, чтобы связаться с ними. Как член другого консультативного комитета FDA, я могу сказать вам, что почти каждое новое лекарство, которое мы рассматриваем в последние годы, поступал к нам через систему быстрого лицензирования (Fast Track) аналогичного экстренному разрешению вакцин (EUA). Для FDA приоритетом является утверждение лекарств, и как можно быстрее вывести их на рынок, с очень ограниченными данными испытаний. Вопросы безопасности как правило рассматривают уже постфактум.

Во время обсуждения закона, который разрешает производителям финансировать FDA, я много агитировала за независимый комитет по проверке и мониторингу безопасности. Люди, которые одобряют лекарства и вакцины не должны быть теми же самыми людьми, которые отвечают за проверку безопасности вакцин и лекарств. К примеру, Федеральное авиационное управление не расследует крушение самолётов, этим занимается Национальный совет по безопасности на транспорте. Миру лекарств и вакцин необходим свой Национальный совет по безопасности. И наконец, я бы хотела коротко коснуться вопроса обязательной вакцинации, которое непосредственно влияют на наши жизни. Это не политический вопрос. Это вопрос о правах человека. Там где есть риск, должен быть и выбор. Горькая ирония состоит в том, что в нынешнюю эру, когда превозносится “уход, ориентированный на пациента” и “совместное принятие решений”, ни о том, ни о другом нет и речи, когда вопрос касается вакцин и обязательной вакцинации. Люди не должны подвергаться принуждению или шантажу выбора между свободой распоряжаться своим телом и зарабатывать на жизнь, и вакцинацией. Это вопрос социальной справедливости в области прав человека. Концепция общественного здоровья может основываться на демографическом подходе. Но нам следует помнить, что лечим каждого человека индивидуально, и использование одинаковых методов для всех не всегда работает.
Люди отмахиваются от побочных эффектов, и считают их редкими но когда вы - тот человек, которому нанесён вред, это ваши 100%. Это ваша реальность. К сожалению, я каждый день слышу от людей, которые узнают об этом на своём горьком опыте, что они сожалеют, что не знали о потенциальных рисках до того как их жизнь изменилась навсегда. Никто не должен спрашивать постфактум, ‘почему я этого не знал?’ Мы - не анекдотические случаи.
Ещё я хочу сказать, что я действительно хочу знать, где мейнстримные СМИ, я хочу знать, где FDA, я хочу знать где наши правительственные учреждения. Это ужасно слушать эти истории, и следует внести в протокол, что их здесь нет.
Спасибо.

Сенатор Ron Johnson:

Спасибо вам Мисс Витзак. Наш последний докладчик по видео - Иона Хиз, она врач общей практики на пенсии из Кентиш-Таун в Лондоне.

Iona Heath, CBE, FRCGP:

Я Иона Хиз, я работала врачом первичной медико-санитарной помощи в неблагополучном районе северного Лондона в течение почти 35 лет. С 2009 по 2012 годы я была Президентом Королевского колледжа общей медицинской практики в Великобритании. Мне 71 год и я была благодарна быть дважды привитой против ковид-19. У меня есть четверо внуков в возрасте от 10 до 14 лет.

Каждый рабочий день в первичной медицине я видела, как теории медицины работают в жизни отдельных людей и семей. Этот опыт неоднократно напоминал мне о временной природе знаний. Со временем теории, знания и уверенность приходят и уходят. Новое лекарство, которое приветствуется как чудо, осуждается как яд несколько месяцев или лет спустя. Никто из нас не может быть уверен в том, что принесёт нам будущее. Я долго думала, что одна из важнейших функций врача первичной помощи - это защищать пациентов от вреда медицины потому что мы стремимся увидеть и услышать каждого человека во всей полноте его контекста и биографии, и мы знаем, что тело - это не машина. и потому что мы работаем на передовой медицины, в точке, где наука и жизнь пересекаются. Медицина становится опасной всякий раз, когда жизненный контекст надежд и приоритетов отдельных пациентов теряются из виду, когда здравоохранение становится обезличенным утилитаризмом общественного здравоохранения на макроуровне, и/или биомедицинской наукой на микроуровне. Многие люди, которых мы слышали сегодня, были зажаты между этими двумя способами обезличивания. Их индивидуальность была потеряна из виду, и их опыт был проигнорирован. Их истории напомнили мне о статье, написанной Дэвидом Сакеттом 20 лет назад, которая имела очень поразительное название: “Высокомерие профилактической медицины”. В ней он писал что профилактическая медицина демонстрирует три элемента высокомерия. Во-первых, это агрессивно-напористое преследование лиц без симптомов рассказывая им, что они должны делать, чтобы оставаться здоровыми. Время от времени, ссылаясь на силу закона ‘ремней иммунизации’, он предписывает и осуждает как отдельных пациентов, так и население в целом любого возраста и состояния. Второй элемент высокомерия профилактической медицины, это самонадеянная уверенность в том, что индивидуальные меры вмешательства, за которые она выступает, в среднем принесут больше пользы, чем вреда тем, кто их принимает и придерживается. И, наконец, профилактическая медицина повелительна. Она атакует тех, кто сомневается в ценности её рекомендаций. Конец цитаты.

Я уверена, что вы понимаете, почему я подумала об этой работе, написанной тем, кто считается отцом основателем доказательной медицины. Необычные вещи, кажется, случаются с людьми, находящимся у власти, когда они начинают считать, что страх может быть сдержан только абсолютной уверенностью. Это очень похоже на уверенность, что эта чудодейственная вакцина защитит вас от смерти и не причинит никакого вреда, или же вред от неё будет незначительным. Но люди не глупые, они прекрасно знают, что жизнь и смерть полны неожиданностей, и они знают, что страх сдерживается не уверенностью, а доверием. Это трагедия для всех нас, что разрушения нынешней пандемии произошли как раз в то время, когда масштабы коррупции в медицинском промышленном комплексе со стороны влиятельных лиц, имеющих финансовые интересы, стали неоспоримыми, и доверие к ним стало очень трудным. Все те, кто пострадали от вакцин, все дети, для которых риски, похоже, превышают выгоды, и все те, чьи средства к существованию и чьи социальные связи находятся под угрозой из-за обязательной вакцинации, заплатили слишком высокую цену за уверенность тех, кто думает, что они могут предсказать будущее.

Когда британский драматург Гарольд Пинтер получил Нобелевскую премию по литературе в 2005 году Он сказал буквально следующее: “Я считаю, что, несмотря на огромные трудности, которые существуют, несгибаемая, непоколебимая, яростная интеллектуальная решимость нас как граждан определять истину нашей жизни и наших обществ, это важнейшая обязанность, которая лежит на всех нас”. Я думаю, что это то, что мы пытаемся сделать сегодня, и я благодарю всех вас.

Сенатор Ron Johnson:

Я дал сегодня слово д-р Хиз не только потому, что она бывший врач общей практики, но и потому, что она бывший президент одного из самых авторитетных профессиональных сообществ в Великобритании, и, я думаю, что сделанное ей резюме точно передаёт то, что мы попытались обсудить сегодня здесь. Я ещё раз хочу поблагодарить всех за участие, особенно тех из вас, кто пострадал от поствакцинальных осложнений, но всё равно приехал. Я понимаю, как это тяжело, и как непросто вам было приехать. Это очень ценно для меня, и я хочу обратить внимание тех, кто смотрит эту трансляцию по видео, и тех, кто находится в этом зале, что, несмотря на то, что эти люди выглядят вполне здоровыми, осложнения, которые они получили, крайне серьёзны. Изменения в организме, которые некоторые из этих людей претерпевают очень тяжёлые. Я успел пообщаться с Бри, она лично знает семерых людей которые совершили самоубийства, поскольку они настолько невыносимо страдали, что просто не могли жить дальше. У неё также есть сведения ещё о 15 людях которые совершили самоубийства, о которых ей рассказали другие члены их группы. Итак, повторюсь, осложнения необязательно должны быть видны внешне, чтобы быть реальными, и серьёзно влиять на качество жизни. И это не просто плачевно, это, на самом деле, возмутительно, что наши органы здравоохранения, президент Соединённых Штатов, и члены его Администрации полностью игнорируют этих людей и их состояние. Смелость, которая требуется, чтобы открыто заявить об этом и я знаю, о чём говорю, последствия таких заявлений весьма мрачные. Поливание вас грязью, замалчивание вами сказанного, цензура. Люди, которые пошли со мной по этому пути были уволены из организаций, в которых работали. На них подавали иски в суд. Их карьера, их прежняя жизнь просто-напросто закончились. Именно поэтому осталось так мало желающих кто хочет говорить об этом открыто. Они могут лишиться медицинской лицензии, могут лишиться профессии, в которой десятилетиями трудились и нарабатывали опыт. Её у них могут просто забрать. Теперь вы понимаете, почему они предпочитают молчать.

Но я должен сказать, что самым большим препятствием в дальнейшем продвижении является человеческая склонность никогда не признавать свои ошибки. Президент Байден не собирается признавать, что он ошибался, когда говорил что это пандемия непривитых, и что если вы вакцинируетесь всё наладится. Главы органов здравоохранения никогда не признают, что они ошиблись. Мои коллеги, которые голосовали за вакцинацию, те, кто снимали ролики побуждающие всех прививаться, что, между прочим, может являться правильным советом для некоторых людей, Они не хотят признавать, что были не правы. Врачи, которые рекомендовали своим пациентам вакцинироваться, не хотят признавать, что их рекомендации, возможно, имели тяжёлые последствия. Это можно понять. Я могу это понять эту человеческую склонность. Но это не отменяет элементарную человечность в признании происходящего. Мы должны делать всё возможное, как общество, чтобы этого добиться. Те из нас, кто голосовал за закон о быстрой разработке вакцин, те, кто поощряет вакцинацию, Мы должны признать, что побочные эффекты существуют, и они кардинально меняют жизнь людей. Ещё раз очень прошу всех, кто смотрит это сегодня вживую или по видео, прежде всего, поделитесь этим видео поделитесь со всеми своими знакомыми. Пусть они услышат эти истории, пусть они их увидят. Пусть они им поверят, чтобы мы, как общество, могли поступить правильно. Мы можем осознать происходящее, можем потратить хоть немного времени и тех усилий, которые сейчас вкладываются в организацию локдаунов, введение масочного режима, обязательной вакцинации, разработку вакцин и их внедрение. Если мы хотя бы часть всего этого времени и усилий вложим в исследования и лечение, и, кстати, в фонд поствакцинальных осложнений который выплачивает компенсации тем, кто сделал то, что их просили сделать ради своего блага, ради блага ближних, ради всего общества. Самое меньшее, что мы можем сделать для оправдания триллионов долларов, уже потраченных за это время, это признать, что есть пострадавшие, помочь им восстановиться, и компенсировать их за полученные осложнения.

Хочу ещё раз поблагодарить всех кто присутствовал здесь. Храни вас всех бог, Мы все желаем вам здоровья.
На этом я заканчиваю наше мероприятие.



Перевод: Клуб переводчиков Амантонио
https://t.me/amantonio
https://instagram.com/aman_tonio

ПРИВИВАТЬ ИЛИ НЕ ПРИВИВАТЬ

НЕ

Доставка

Мы осуществляем доставку курьерской службой «BoxBerry» по всей территории России.
А так же «Почтой России».

Стоимость доставки: от 130 рублей и выше, в зависимости от размера товара и удаленности Вашего населенного пункта.

© Все права защищены.
©Дизайн обложки, Илья Соколов, sisart.ru